очень нудно 
26 
Распухшими пальцами пленник выдернул из фляги затычку, напился, протер лицо и шею, побрызгал на затылок. Стало легче, гул в голове смолк. Туран откинулся на спину и закрыл глаза. Его везли в Донную пустыню, чтобы сделать гладиатором, бойцом на Арене или «бегающим мясом». Про игрища на Корабле постоянно рассказывал Шаар Скиталец. Он часто упоминал одно из представлений, когда на центральную, самую большую Арену выгоняли толпу безоружных рабов, а затем спускали на них оголодавших мутантов и мутафагов. Для людей это была верная смерть, никто не выживал, хотя иногда доведенные до отчаяния рабы умудрялись завалить пару-тройку тварей.
Крючок принес миску тыквенной каши и кукурузную лепешку. Миска между прутьями не пролезала, бандит поставил ее на солому, устилавшую дно телеги, почесал волосатую грудь и ушел к костру, к товарищам, которые передавали по кругу бутылку.
Туран прижал лицо к прутьям, просунул между ними руки и принялся есть, макая лепешку в кашу. Лепешка оказалась полусырой, тесто липло к зубам, зато его щедро сдобрили перцем.
Поздней ночью, когда стало прохладнее, караван отправился в путь и ехал без остановок почти до полудня. Ящерам раскаленный воздух не доставлял неудобства, зато людям в душных кабинах приходилось несладко.
В полдень бандиты останавливались на несколько часов, прятались под «Панчем» и фургонами-самоходами, расстелив на горячих камнях куски толстого брезента. Лечь, накрыть лицо соломенной шляпой и дремать в ожидании вечерней прохлады — единственный способ переждать жару.
Плотная ткань защищала Турана от прямых солнечных лучей, но дышать горячим воздухом было тяжко. Он укладывался ничком, закрывал глаза и валялся до тех пор, пока караван не трогался с места.
Они ехали мимо развалин заброшенных поселков, занесенных песком фундаментов, карьеров и пустырей. Пленник целыми днями переползал по дну клетки с места на место и разглядывал окрестные пейзажи. Никогда раньше Туран не бывал так далеко от родной фермы. Машины катились по холмам и долинам, иногда вдалеке проходили стада сайгаков, пробегали небольшие стаи шакалов или волковпанцирников; изредка появлялись люди, охотники или бродяги, но никто не пытался приблизиться к охраняемой колонне.
Шел десятый день пути, когда караван достиг хорошо утрамбованной земляной дороги между редколесьем и руслом высохшей реки. Расслышав сквозь гул моторов крики, Туран поднял голову. Из-за деревьев выскочили люди в лохмотьях, вооруженные пороховыми самострелами и копьями. Раздались выстрелы, с головы Крючка слетела шляпа, он свалился с телеги, выпустив вожжи. Караван встал, с дружным лязгом на правом борту «Панча» откинулись крышки над узкими лючками. Хором рявкнули с десяток стволов, и трое нападавших упали.
Крючок, лежа у колеса телеги, перезаряжал обрез. Туран искоса оглядел бандита, на ремне которого висел нож в сшитых из тонкого войлока ножнах. Выпрямившись, лопоухий привалился к клетке спиной. Соблазн был велик. Туран протянул руку и осторожно взялся за рукоять. Выстрелы не смолкали. Бродяги отступали в редколесье, люди Макоты азартно палили им вслед.
Туран успел вытащить нож до половины, когда Крючок резко повернулся и локтем отбросил его руку. Выплюнув травяную жвачку, бандит ткнул пленника стволом в лоб, но тот отпрянул, удар вышел слабый.
Бродяги убежали, оставив на краю рощи несколько тел. Макота приказал, чтобы трупы осмотрели, оружие и все мало-мальски ценное забрали, добили раненых.
Позже, во время привала, Крючок вместе с атаманом подошел к телеге. Оглядев Турана, Макота сказал:
— Нож, а? Ожил, шакаленок, резвый опять. Тебе, знать, упражняться надо, хватит отлынивать. Завтра бой устроим. Готовься, Крючок.
— А и ладно, — пожал плечами лопоухий бандит.
* * *
На следующий день караван достиг свалки автомобильных покрышек и железного лома. Бандиты разбили лагерь между черными холмами и руслом высохшей реки, поставив машины в круг.
— Ну чё, малец, — сказал Крючок, выплевывая жвачку. — Щас я тебя бить буду.
Все члены клана, кроме выставленной атаманом охраны, столпились у телеги, гомоня в предвкушении зрелища. Крючок открыл клетку, Туран выбрался наружу, потер поясницу, выпрямился во весь рост. В клетке он мог стоять лишь слегка пригнувшись и наклонив голову. Из кузова «Панча» вынесли кресло на подставке-раме и водрузили на другую клетку. Пятнистого мутанта загнали в угол, чтобы не мешал атаману залезть наверх. Макота уселся, положив на колени ружье.
26 
