24 
— Мой отец очень болен, — натянуто проговорил Ник. — Прикованный к постели, он страдает от бездействия и бессилия. К сожалению, он имеет привычку срывать зло на тех, кто не может за себя постоять. Я должен принести свои извинения…
— Твой отец презирает меня. Считает меня худшей из худших!
— Это не так, — убежденно возразил Ник.
И Пенни почувствовала, как ему хочется, чтобы она поверила этому неправдоподобному утверждению, с каким трудом он превозмогает свою невероятную сдержанность, пытаясь одновременно и объяснить, и оправдать произошедшее в спальне отца.
— Моя мать не пьяница! — воскликнула Пен ни, подходя ближе в отчаянном порыве убедить его. — А мой отчим, хоть и игрок, но был чудесным, чудесным человеком!
Ник смотрел на нее с нескрываемым напряжением.
— Значит, все это на моей совести. Если бы я не был столь откровенен с отцом, вернувшись из Лос-Анджелеса, тебя бы не разлучили так надолго с матерью.
— Нет, твоей вины здесь нет. Ты не знал ее. Неудивительно, что у тебя сложилось превратное впечатление. Но то был единственный раз, когда я видела мать в таком состоянии.
От переполнявших ее эмоций Пенни разрыдалась. Ник вытянул вперед руки и очень медленно и осторожно, словно недавно ослепший человек, с трудом нащупывающий дорогу, привлек ее к себе. Между ними еще оставался добрый фут пустого пространства, и Пенни быстро преодолела его. Ник оказался не податливее живой дышащей скалы.
— Думаю, пора предоставить тебе возможность заново познакомиться с твоей матерью, — пробормотал он.
Мягко отстранив ее от себя, Ник восстановил дистанцию, но тут же лишился этого преимущества. Пенни снова бросилась ему на грудь и вопросительно, с надеждой посмотрела прямо в глаза.
— Ты действительно знаешь, где Лиз?
— Да. Тебе уже восемнадцать. Строго говоря, отец больше не является твоим опекуном. Если хочешь встретиться с матерью, я это устрою.
— Ты говоришь серьезно?
— Я не даю невыполнимых обещаний.
И именно в этот момент Пенни по уши влюбилась в Ника Блейна. В момент, когда представила, как прекрасно мог бы сочетаться ее неукротимый темперамент с его сдержанностью. В момент, когда приоткрылась тщательно скрываемая уязвимость этого крайне несчастного человека, лишенного детства.
Она видела только, что Ник невероятно добр и сочувствует ей. Она не знала, что он поставил себе задачей убедить ее простить своего отца и остаться. Зачем? Эдгару Блейну необходимо было успокаивающее присутствие Люси. Если бы Пенни решила возвратиться в Нью-Йорк, привязанности к семье Блейн могло бы не хватить на то, чтобы удержать Люси в Техасе…
За ее спиной тихо скрипнула половица, и Пенни вздрогнула, очнувшись от воспоминаний. Она с изумлением обнаружила, что все еще стоит в огромной спальне Ника, где в ночь зачатия Алана не зажигала света, чтобы создать более интимную обстановку.
— Я думал, ты уже в постели.
Ник произнес это так легко, небрежно, словно они уже долгие годы делили спальню. Когда до нее дошел смысл сказанного, Пенни резко повернулась и с негодованием воскликнула:
— Ты думаешь, я буду спать здесь… с тобой?
Уголки его чувственного рта приподнялись в едва заметной улыбке.
— Почему тебя это так ужасает?
5
Пенни, широко раскрыв синие глаза, смотрела на Ника.
— Только без мелодрам, пожалуйста, — с мягкой усмешкой предупредил он, снимая пиджак и направляясь в гардеробную.
— Нам обоим будет неудобно в одной комнате! — Пенни сложила руки в молящем жесте. — Я перейду в соседнюю спальню…
— Это исключено, — очень спокойно ответил Ник.
Его высокомерное нежелание принимать возражения потрясло молодую женщину.
— Нам совсем ни к чему…
Черные глаза холодно сверкнули. И Ник ленивой походкой, в которой было что-то угрожающее, направился к ней.
— Послушай меня, — властно проговорил он. — Поскольку этим летом я нечасто буду появляться здесь, самое меньшее, что мы можем сделать для поддержания всеобщего заблуждения, — это жить в одной комнате. Когда придет время демонстрировать иссякающий энтузиазм, ты сможешь перебраться в другую комнату — но не раньше.
— Люси даже в голову не придет интересоваться, как мы спим! — запротестовала Пенни. — Но это, разумеется, не пройдет мимо ее внимания. Я не умею притворяться. Я не актер, — с растущим нетерпением заявил Ник. — То, что мы спим в одной постели, будет единственным доказательством нашего примирения.
24 
