очень нудно 
33 
— Помнишь, я говорил тебе, что заставлю тебя взять свои слова обратно? — мягко напомнил Роберт. — Хотелось бы тебе, Шарон, — добавил он с такой покоряющей нежностью, что она пленилась самой интонацией этих слов, не вникая в их смысл, почувствовала, как рушатся все барьеры… — Хотелось бы тебе узнать, каково это — ощущать на своем теле губы мужчины, когда он…
Его ладонь покоилась на ее лоне. Одного присутствия этого тепла и тяжести, одной уверенности в том, что близится миг соития с ним, было бы достаточно, чтобы без всяких ласк сердце Шарон, застучавшее, как только он обнял ее, бешено забилось. Ей казалось, что Роберту должен передаваться неистовый ритм этих ударов, предвещающих полное слияние их тел.
Его нагое мускулистое тело отливало бронзой. Это благородство породистого самца напомнило Шарон образ дикого охотника из джунглей. Она не смогла устоять перед желанием дотронуться до Роберта. Кончики ее пальцев трепетали, когда наконец коснулись его шеи, плеча…
Шарон сначала не поверила, что такая дрожь прошла по телу Роберта от одного лишь ее робкого прикосновения. Она взглянула в его бездонно потемневшие глаза и была поражена тем, как он возбужден. Это завело ее еще больше, было уже все равно, что он может слишком многое прочитать в ее взгляде. Рассудок Шарон, казалось, вообще начинал противиться самообману, отступал от бесконечных споров с плотским желанием. Роберт лег на нее и обнял, лишив всякой возможности сопротивляться.
Она трепетала, наслаждаясь его объятиями, ее губы отвечали на его поцелуи, раскрывшись, жадно впитывая их пьянящий вкус.
Словно издалека до нее донесся протяжный, томный, страстный крик желания. Шарон осознала, что это ее собственный голос, лишь через несколько мгновений, когда Роберт оторвался от ее губ и глухо сказал:
— А теперь попробуй уверять, что ты меня не хочешь… что ты хочешь моего брата… Смотри, — он повернул ее голову, заставив посмотреть в зеркало на свое отражение — на их отражение, на то, как она, сама того не сознавая, изогнулась под ним, как раздвинуты ее бедра и как нетерпеливо ее тело, как безмолвно оно выдает свое томительное желание.
— Нет… нет… это не то, чего я хотела, — панически заметалась Шарон. — Не может быть, чтобы я этого хотела… не тебя…
Она пыталась высвободиться, оттолкнуть Роберта, и тем самым отвергнуть все то, о чем свидетельствовало это проклятое зеркало. Она пыталась стать прежней… В глазах Роберта сверкнул гнев, смешанный с каким-то затаенным чувством.
— Зачем ты делаешь это? — всхлипывая произнесла Шарон. — Ты не хочешь меня. Я тебе даже не нравлюсь. Ты должен… Что случилось? Твоя японка тебя отвергла? Ну так не я в этом виновата, и не пытайся выместить на мне свое разочарование.
— А почему бы и нет? Почему бы мне не воспользоваться тобой так же, как ты воспользовалась мной?
Шарон чуть не задохнулась от ярости. Какая мерзость!
— Это нечестно! Это неправда! — изо всех сил защищалась она. — То, что случилось тогда ночью — это ошибка!
— Ошибка? Ну, а на этот раз никаких ошибок не будет, — чуть ли не позевывая, заявил Роберт. — Смотри в зеркало, Шарон. Повнимательней смотри, — с нажимом добавил он, когда она попыталась отвернуться. — Потом расскажешь мне, что ты видишь.
Шарон вся задрожала от нахлынувших чувств. Что она может сказать ему? Какой стыд, выражать такое словами — это желание, эту чувственность, которая просматривалась в каждом изгибе ее напряженного тела, эту неприкрытую жажду… Ее тело желало мужчину, именно того, кто обнимал ее сейчас. Она вынуждена была это признать.
Мужчину, который обнимал ее… И это был Роберт. Не Фрэнк, а Роберт, о близости с которым она даже подумать не могла, ведь это безумие! Который ей даже не нравился — не говоря уже о любви.
Что с ней произошло? Она готова была в ужасе разрыдаться. И почему с ней? Почему ее плоть так предала ее? Почему? Почему она так… распущена, так…
— Той ночью ты говорила мне, что хочешь меня… молила меня любить тебя… Теперь, когда ты снова скажешь это, пути к отступлению не будет. Ты больше не сможешь воображать, будто думала, что я — это Фрэнк. На этот раз мы оба знаем, кого именно ты молила.
Может быть, из-за этого он так со мной поступает? Может быть, его гордость уязвлена тем, что женщина — любая женщина, тем более та, которую он явно совершенно ни во что не ставил, — способна предпочесть другого мужчину? Неужели мужская гордость, ярость, желание, сила — всего лишь следствие замешанной на гормонах жажды быть первым, быть лучшим?
33 
