очень нудно 
21 
– Почему? – прошептала она. – Почему?..
Долго она оставалась отрешенной от всего, что ее окружало, даже не молилась, не думала, не чувствовала холода. У нее не было слез. В черной и ледяной часовне она оказалась как в могиле и не желала больше из нее выходить. После того как Арно поклялся любить ее до последнего вздоха, он раскрыл объятия другой женщине…
Она была так убита горем, что едва почувствовала, как чьи-то руки заставили ее подняться, потом заботливо накинули ей на вздрагивавшие плечи плащ.
– Пойдемте, Катрин, – произнес голос Яна ван Эйка. – Не оставайтесь здесь! Вы подхватите простуду!
Она посмотрела на него бессмысленным взглядом.
– Ну и что?.. Ян, я уже мертва!.. Меня убили!
– Не говорите глупостей! Пойдемте!
Он заставил ее выйти из часовни, но она вырвалась из рук, которые ее поддерживали, и прислонилась спиной к стене. Порыв ветра взметнул ей волосы и привел ее в чувство.
– Оставьте меня, Ян, мне… мне трудно дышать!..
– Катрин, я догадываюсь, как вы мучаетесь, но запрещаю вам говорить, что вы мертвы, что ваша жизнь кончена! Все мужчины так просто не забывают свою любовь. Есть и такие, что умеют любить больше, чем вы думаете.
– Если Арно смог меня забыть, кто же сумеет остаться постоянным?
Не отвечая, художник развязал ворот кафтана, извлек сложенный пергамент с печатью и протянул его молодой женщине.
– Читайте! Я думаю, час пришел для исполнения моей миссии! Факел освещает вполне достаточно. Ну же, читайте!
Он вложил пергамент в заледеневшие пальцы молодой женщины. Письмо было запечатано черным воском, и на нем был отпечаток простого цветка лилии.
Она наклонилась, чтобы разобрать несколько слов, написанных в послании, на самом деле очень кратком.
«Тоска по тебе не дает мне ни отдыха, ни передышки! Вернись, моя нежная любовь, и я попрошу прощения!.. Филипп…»
Катрин подняла голову и встретилась со взглядом Яна. Низким голосом, с пылкой убедительностью он прошептал:
– Этот не забыл, Катрин… Вы оставили его, бросили, обманули и оскорбили! А он только и думает о вас! Если знать его безграничную гордость, можно понять цену этого письма, не так ли? Вернемся вместе со мной, Катрин! Дайте мне отвезти вас к нему. У него столько любви, что он заставит вас забыть все ваши боли и беды! Опять вы будете королевой… и более того! Поедем!
Он старался увлечь ее, но Катрин сопротивлялась. Мягко она покачала головой:
– Нет, Ян! Вы говорите, я буду королевой? Вы разве забыли герцогиню?
– Монсеньор любит только вас. Герцогиня, родив ему сына, выполнила свой долг. Он более у нее ничего не просит.
– Моя гордость попросит большего! Каковы бы ни были ошибки мессира Арно, я все еще ношу его имя и не могу тащить это имя, как пленник, ко двору врага. К тому же у меня есть сын. Я должна вырастить его в соответствии с его рангом. Он не увидит свою мать признанной любовницей герцога Филиппа.
– Вы еще сейчас находитесь в шоке. Отдохните хоть немного, Катрин. Утро вечера мудренее, и завтра вы лучше разберетесь в себе. У вас будут независимые земли: ваш сын будет могущественнее, чем вы об этом когда-либо мечтали… Слушайте меня! Верьте мне! Герцог любит вас больше, чем когда-либо!..
Молодая женщина зажала уши.
– Молчите, Ян! Я больше ничего не хочу слышать! Я вернусь… посплю немного, если смогу. Простите меня… Вы не можете понять.
Она поспешила в большой зал. Там царила полутьма. Только догоравший огонь в очаге освещал лежавшие повсюду тела, там, где сон захватил путников. Только Эрменгарда, сидевшая чуть дальше, еще бодрствовала…
Она встала при виде Катрин, но молодая женщина сделала ей знак не двигаться. Более чем когда-либо она испытывала необходимость побыть одной. Не для того, чтобы думать о письме, которое она только что бросила себе под ноги, и не для того, чтобы еще и еще жаловаться на свою судьбу. На сей раз она хотела поразмышлять, постараться все ясно себе представить… В этот поздний час монастырь был пуст. Запахнув плащ, Катрин толкнула низкую дверь, ведшую в крытую галерею, и устремилась под тяжелые своды, разделенные мощными подпорками. Яркий лунный свет подчеркивал суровую архитектуру монастыря на белесом фоне зимнего сада.
Она принялась медленно шагать взад-вперед. Движение оказало благотворное действие. Ей показалось, что она вновь взяла себя в руки, по мере того как обжигающая боль, которую она только что испытала, мало-помалу уступала место гневу… Через каких-нибудь четверть часа Катрин обнаружила в себе яростное желание отплатить за себя! Фортюна подумал, что уничтожил ее, разрисовав ей супруга, сгоравшего от любви у ног другой! Он подумал испугать ее, описав, что ждало христианских женщин в мавританской стране! Но он ее не знал! Этот несчастный не знал, что она готова на все для достижения цели, которую себе наметила, на любые опасности, даже на смерть, если придется, она может и продать себя, если не представится способа поступить по-другому!
21 
