ПЕРВАЯ ЖЕНА

Колум и я ехали в замок Пейлинг. В это утро была вторая церемония, на этот раз с обычными торжествами. Отец был очень доволен.

— Озорница! — кричал он мне. — Именно такого я л ожидал от тебя! И уже носишь моего внука? Смотри, будь осторожна, иначе тебе будет худо!

— Это может быть девочка, отец, — сказала я.

— Так значит, ты собираешься стать такой, как твоя мать? Не сможешь рожать мальчиков? Посмотрим. — Подбородок его двигался от удовольствия — я с детства помнила этот жест. Даже когда он сердился на меня, кричал, ругал, если я видела, что подбородок его двигается, то знала, что втайне он забавлялся. Так было и сейчас.

«Помни о моем внуке!» — стало его любимой фразой. Он был в хорошем настроении, ему нравился Колум.

— Черт побери, — сказал он, — у тебя был мужчина, и ты тайно вышла за него замуж, а? — Он довольно хлопнул себя по бедру. — Сказать тебе правду, дочка? Не очень-то мне нравился Фенимор Лэндор. По-своему хороший человек, но кишка тонка. С твоим мужем будет не так, скажу тебе. Не сомневаюсь, будет много «драк», но помни, ты — дочь своего отца и тоже дерись. Будь, как твоя мать. Я скажу тебе кое-что: иногда она одерживает верх!

Я видела — он считает свой брак идеальным. Мирный союз, такой, как был бы у нас с Фенимором Лэндором, был в его глазах достойным жалости.

Да, узнай он всю правду, то вел бы себя совсем по-другому. Мы поступили правильно, солгав ему.

Итак, ранним утром мы приняли участие в свадебных торжествах и позволили гостям продолжить их, а сами уехали в замок Пейлинг. Поскольку от Лайон-корта его отделяло всего пятнадцать миль, я буду жить не так уж далеко от родной семьи, что немного успокаивало. Как ни странно, когда я ехала рядом с Колумом, несмотря на определенный страх, я чувствовала сильное, непонятное мне возбуждение, что было даже приятно.

Он довольно улыбался, и я не могла не испытывать некоторой гордости, потому что он так желал нашей свадьбы. С той ночи прошло почти три месяца, которые изменили мою жизнь, но мне казалось, что прошли годы. Я уже не вспоминала о том времени, когда не знала о существовании Колума.

— Очень скоро, — сказал он, — мы приедем в Пейлинг — твой дом, моя новобрачная, и там отныне будем счастливо жить.

В его голосе звучала едва уловимая насмешка, но я не обратила на это внимания. Был чудесный день, какие бывают иногда на западе страны в феврале, когда кажется, что весна устала ждать и появилась раньше времени. На кустах уже появились пучки новых листьев, а на склонах — желтые цветы мать-и-мачхи. В полях были разбрызганы малиновые маргаритки, и, когда мы переехали вброд мелкий ручей, я заметила пурпурные сережки черной ольхи, в тон цветам белокопытника, цветущего около воды.

Я улыбалась, и Колум заметил:

— Итак, ты примирилась со своим замужеством, к которому тебя так поспешно принудили обстоятельства?

— Я думала о красоте местности.

— Говорят, — напомнил он мне, — что, когда влюблен, трава кажется зеленее и весь мир становится прекраснее?

— Я склонна думать, что это весна, — сказала я.

— Скоро я заставлю тебя убедиться, что ты — счастливая женщина. Однажды ты благословишь ту ночь, когда впервые попала в замок Пейлинг!

Я молчала, и он продолжил:

— Я настаиваю, чтобы ты отвечала мне, когда я с тобой говорю.

— Я не думала, что твои слова нуждаются в ответе.

— Ты должна с жаром ответить, что будешь всегда помнить ту ночь как самую счастливую в жизни… до того времени.

  36