очень нудно 
56 
Внезапно она заметила мальчика за спинами обедающих. Войдя в зал, мальчик вертел головой, она поняла – он думал, как привлечь к себе внимание, чего учинить глумливого, шумного, грязного, чтобы замарать гостей. Он чесал щеку. Элеонора Фелисия нашла глазами Гуидо – ее взгляд был пекущим. Гуидо сразу всё понял, всё уладил – без шума удалил мальчика из помещения.
– Элеонора Фелисия, – обратился сидящий рядом Алекс, но в этот момент накатил приступ кашля, Нора отвернулась, просунула ладонь в тайный карман, за платком. Она умела кашлять достойно, аккуратно и изящно. Испачканный платок бросила на пол.
«О!» – упала одна из свечей, вскрикнула одна из дам. «Правда, из свиного жира…» «Вы неправы, это пчелиный воск!» «Но почему они так чадят? И этот запах». «Воздух стоит на месте».
– Сестричка, смотри – акробаты и жонглеры! – сказал Алекс. – Смотри внимательно, они привезли исключительные номера.
Артисты, разряженные в пестрые тряпки, озабоченно устанавливали реквизит напротив столов, щурились, коротко переговаривались, не обращая внимания на гостей. Одно лицо показалось смутно знакомым. Встретившись взглядом с бесцветными глазами, припомнила, что, должно быть, видела подобное, в зеркале, недавно… Но в каком из зеркал? Сверху, от балюстрады, раздались аплодисменты. Началось выступление. Раскачавшись на кольцах, акробаты сталкивались друг с другом, делали в воздухе несколько кувырков и приземлялись на шпагат. За ними шлейфом летели сорвавшиеся с трико блестки. Другие акробаты в то же время становились на мостик, друг на дружку, так, что получалась пирамида, похожая на пену. Удивительно, какие у них были одинаковые змеиные тела, не отличить мужчину от женщины. Акробаты тягали друг друга за ноги с визгом.
«Элеонора Фелисия, гости давно сыты и пьяны, эти подонки акробаты всем опостылели, обнаглели, того и гляди, дам начнут за ноги хватать».
Нора немного повернула голову, попробовала выразить на лице удивление, пристально глядя на Алекса.
«Время начинать танцы. Дай руку, мы пойдем первой парой, остальные потянутся за нами».
Подавив сомнение, она поднялась. Оказалось, она очень высокая – кавалеры, дамы в белом с их неприличным румянцем остались далеко внизу, как хлопья пыли у ног. Первой парой, с Алексом Ниффлонгером шли они в балетные залы, идти приходилось долго. Через темные коридоры, через темные комнаты (но Нора оставалась прямой, как на свету). Немало дам и кавалеров затерялись в темноте. О них напоминал только шорох тканей и эхо тяжелого дыхания. Но это к лучшему – слишком много их было, слишком душно станет в танцевальных залах, если все будут в движении, и так слишком много в воздухе пота, белил и духов.
Те, что дошли, казались несколько разочарованными, но танцевали правильно, хотя не так медленно и ясно, как Нора.
– Фелисия, – звал Гуидо, сидящий за клавесином, – что играем?
Танцуя, дамы ходят, наклоняют головки, потом приподымают, а мужчины ходят вокруг дам, также кивают, как болванчики, и протягивают руки, и дамы кладут ладони в их руки, и снова кивают, а мужчины обходят их. Смех и стоны из темных коридоров портят музыку, текущее по полу вино портит половицы.
Алекс ходит вокруг Норы и нашептывает ей в ухо: «Прелестная радость, ты так хороша сегодня. Почему ты не поднимаешь вуаль? Как хорошо танцевать с тобой. Любая из твоих пухленьких дам увела бы меня, но мне хочется быть именно с тобой, этот танец с тобой стоит их ручек, ножек и грудей», – слова проскальзывают по ушной раковине Норы, не достигая ее, она занята движениями танца – опустить руку, поднять голову, вытянуть носок. «Сегодня я готов выполнить любую твою просьбу за еще один такой танец… Как насчет просьбы, которую столько раз мне передавали твои люди? Как насчет совместной прогулки? Хотя бы в одном из моих подвесных садов?»
– Не увлекайся, Алекс, – бдительный Гуидо кричит резко и весело, перебивает шепот, поворачиваясь к танцующим, – не забывай, что Фелисия – твоя сестричка, двоюродная сестричка!
– Забыть об этом невозможно, Гуидо! Никто не красив здесь, никто не умеет танцевать, кроме меня и моей милой кузины.
На диалог не обращают внимания, если не считать одного престарелого кавалера, тревожным шепотом спрашивающего свою даму – разве связь между кузеном и кузиной признается кровосмешением? Все влажнее становится от дыхания воздух, зеркала запотели.
После танца на несколько минут опустилась тишина, все стояли неподвижно. Гуидо – скрестив руки в дальнем углу. И тогда появился лютнист. Первые же звуки лютни разбудили тревогу, но, когда в музыку вплелся голос, Нора испугалась – что танец будет нарушен, что упадет под тяжестью убора на грудь голова, что смоют пудру слезы. Что это был за язык? Она знала его когда-то… Теперь лишь отдельные слова были понятны – моя жизнь… милая добрая дама… так тяжело на сердце… Как мог лютнист знать ее тайну, и почему так тянуло сердце, будто сухожилия были струнами, и на этих струнах он играл – не на лютне. Кто он, лютнист? Нора перевела взгляд на Гуидо. Тот улыбался мерзко – конечно, это его мысли, это он оттуда, из Италии, из Франции и Испании, это его подлость – он желал ее смерти… но она уже поддалась музыке. Только один раз стоит подумать о сердце, как оно появляется, и тянет к любви, к летним местам за окнами, и его невозможно убрать.
56 
