115 
«Почему он опаздывает? Он же четко сказал, что будет в Сан-Суси ровно в три, – думала Кэтлин. – Так бы и придушила его!»
К трем сорока пяти Кэтлин не только была в ярости, но и не на шутку разволновалась. В голову лезли мысли одна другой неприятнее.
«Бог мой, неужели повторяется ситуация десятилетней давности? Может, пока я его тут дожидаюсь, он снова отплывает от Натчеза на своем пароходе? Неужели он в конце концов решил, что я ему не нужна? Господи, разве я не достаточно страдала на своем веку? Или мне суждено всю жизнь расплачиваться за ошибки и грехи, которые я натворила еще будучи девчонкой? Ах, Доусон, ну почему ты не пришел?»
В пятнадцать минут пятого Кэтлин поняла, что ждать больше нечего. Она внутренне кипела, но глаза оставались сухими. Почувствовав вдруг безмерную усталость, она перестала мерить шагами комнату и села на диван, сложив руки на коленях. Перед ней снова замаячила мрачная перспектива неопределенного, одинокого будущего. По каким-то неведомым причинам Доусон явно не собирался прийти сегодня в Сан-Суси и подарить ей обручальное кольцо с бриллиантом. Кэтлин не пыталась разгадать его мотивы, ведь это ничего бы не изменило. У нее вдруг ужасно разболелась голова, и она устало потерла рукой шею и затылок. Она почувствовала жар, ей стало не хватать воздуха. Кэтлин медленно расстегнула несколько верхних пуговиц платья. «Я могу хоть совсем расстегнуться, – мелькнула у нее мысль, – все равно Доусон не придет и не станет меня бранить за то, что я выставляю напоказ грудь». Она расстегнула пуговицы дальше, пока платье не оказалось распахнутым почти до пояса. Дышать стало немного легче, но все равно в комнате было слишком жарко. Кэтлин устало прошла к двери. Пока она проходила через холл, ее осенила еще одна тревожная мысль: куда подевался Скотти? Было уже больше половины пятого, мальчику давно полагалось вернуться домой. «Неужели и Скотти решил меня бросить и мне суждено состариться в одиночестве? Сколько раз я ему говорила, чтобы не задерживался после школы! Пусть только этот мальчишка вернется домой, уж я ему всыплю! Если он вообще когда-нибудь вернется…»
Доусон узнал мальчика: это был Скотти. Он хотел было окликнуть сына, но потом передумал и повнимательнее присмотрелся к мужчине, лицо его показалось ему смутно знакомым. Несмотря на седые волосы, мужчина не выглядел стариком. Вся левая сторона его лица ото лба до подбородка была обезображена глубокими шрамами, особенно заметными при ярком солнечном свете. Судя по тому, что кожа на шрамах не имела характерного красноватого оттенка, шрамы появились давно и успели зажить. Мужчина и мальчик остановились, по-видимому, чтобы немного отдохнуть перед тем, как продолжить путь, явно дававшийся обоим с немалым трудом. Доусон продолжал разглядывать лицо незнакомца, опирающегося на Скотта. Правая сторона его лица явно давно не знала бритвы, но не была повреждена. При поддержке Скотта мужчина выпрямился в полный рост, поднял голову и посмотрел на приближающийся экипаж, и Доусон узнал его по глазам: это были, вне всякого сомнения, глаза Хантера Александера.
У Доусона перехватило дыхание. На дороге не далее чем в пятидесяти ярдах от него стоит муж Кэтлин! Его лицо в шрамах, он покалечен, но он жив. Более того, он в Натчезе и идет по сельской дороге, опираясь на руку сына. Хантер Александер вернулся домой, а это значит, что Кэтлин по-прежнему замужем. Вслед за ошеломляющим открытием, что Хантер жив, на Доусона обрушилось осознание того, как влияет это обстоятельство на жизнь Кэтлин, Скотти и его самого. С болезненной остротой сознавая, в каком положении оказывается он сам, Доусон быстро приказал Джиму проезжать мимо мужчины и мальчика, не останавливаясь.
– Но, мистер Доусон, этот бедняга хромает, по-моему, ему нужна помощь…
– Проезжай мимо и не оглядывайся, делай, как я сказал! – скомандовал Доусон.
Откинувшись на спинку сиденья, Доусон вполголоса выругался, проклиная свое невезение. Только когда они отъехали на безопасное расстояние, Доусон рискнул оглянуться. Хантер и Скотт продолжали медленно продвигаться по дороге. Высокий худой мужчина, опираясь на своего любимого и любящего сына, возвращался домой, в Сан-Суси.
После уроков Скотт шел домой в компании четырех одноклассников. День был теплый, с синего безоблачного неба весело светило солнце, настроение у ребят было приподнятым, потому что учебный год близился к концу. Словно дикие зверьки, выпущенные из клеток, дети с радостными воплями высыпали на улицу из здания школы. Ватага двигалась к ближайшей железнодорожной эстакаде: в этот солнечный весенний день их отпустили из школы раньше обычного, и ребята рассчитывали, что им удастся увидеть мемфисский поезд, который проходит через Натчез в два тридцать. Всем хотелось услышать паровозные свистки и увидеть мощный локомотив, сам вид которого пробуждал у мальчишек мечты о далеких краях и небывалых приключениях.
115 
