с удовольствием перечитала 
29 
Но я сейчас не горевать, я другое хотела. О женщине, обновляющей гардероб. Посмотрите на неё, пожалуйста, когда она снимает с магазинной вешалки что-то золотистое и невесомое. Некоторые считают, что самое умное лицо у женщины бывает, когда она красит губы. Ха. Это вы не видели её в примерочной. У неё взгляд убийцы. И не какого-нибудь угрюмого душителя, а снайпера, прикидывающего расстояние, скорость жертвы и траекторию пули с поправкой на ветер. Или одного из Медичи, раскладывающего пасьянс из миниатюрных портретов друзей, – этого устранить, этого науськать на другого, а потом напоить тем вином; ей послать цветы, пропитанные отравой, а вдовцу подсунуть нашу красавицу, которая вся – яд.
Так и женщина сейчас совершает невиданное интеллектуальное усилие. Дурочка ли она в обычной жизни или умна, как змей, но в эти мгновения мозг её задействован, как никогда, на сто один процент. Она просчитывает всё: от логических пустяков – сочетаемости с остальной одеждой, процента скидки и соотношения цена-качество – до показателей эфемерных вроде удовлетворения от покупки этих и тех штанов или силы воздействия степени прозрачности платья на того типа, с которым ей завтра предстоит пить чай.
Конечно, она о нём думала. Она думала, что если в прошлый раз было декольте, то теперь должно быть мини, и если тогда он случайно тронул бархатистый рукав, то завтра – гладкое колено.
Но дело это десятое, не более чем милый бонус во взрослой игре, что-то вроде оргазма в обеденный перерыв. Потому что на самом деле она отыскивает точку равновесия с помощью всех своих малых сил, интеллектуальных, эстетических и метафизических способностей, она ищет состояние правильности всего. Мгновение, когда в небесах над её головой случится движение и щелчок и вся рассеянная жизнь, растрёпанные нервы, путаные связи и обязательства выстроятся в отчётливый коридор, откуда на неё посмотрят свет и покой. На секунду всё станет хорошо и аккуратно. Но даже не ради этой секунды она сейчас сосредоточивается, а ради тех волшебных изменений, которые претерпит наша скомканная реальность. Потому что ни один щелчок, ни одна временная точка покоя не остаётся без последствий, будто прозрачный шёлк встряхнули и потянули, и он пошёл рябью, которая распространилась всё дальше и дальше. И уже демон хаоса удавлен шарфом: где-то не разбилась синяя чашка, излечился насморочный и обморочный, а старуха, поскользнувшись, сделала несвойственное возрасту движение бедром и удержала равновесие; кто-то понял, что голова больше не болит, ещё раз потёр виски и свалил на перепад давления, а всего-то некая женщина наконец выбрала единственно верный оттенок шерсти, соединяющий семь вещей в целое, и удовлетворённо кивнула.
Весна: Слишком быстрая жизнь
Ася подарила узкий высокий шкаф для одежды, а Дима установил в нём четыре полки, и теперь туда влезает всё моё прошлое. Из шести, что ли, томов Кастанеды, более всего люблю фразу случайной для повествования женщины: «Подари мне микроавтобус, в который поместятся все мои дети». Не исчезает ощущение, что оставлено лично для меня, как пароль для кого-то или к чему-то, который предстоит услышать или произнести. Ещё – кажется – предстоит. Ехала к родителям, у них был день свадьбы, считала годы, и получилось, что моей красивой хрупкой сестричке – под пятьдесят. Я подумала: жизнь слишком… короткая? нет, конечно, быстрая, жизнь слишком быстрая.
Это наполняет меня печалью, без шуток, без аффектированно нежных завываний, которыми я обычно звучу, когда развлекаюсь жалостными текстами.
Мне правда нас всех очень жаль.
Зато на обратном пути в электричке слышала рэперов, господи-боже, настоящих подмосковных рэперов, которые артикулируют так, будто губы у них слегка подморожены – от крутости, конечно же.
Итак, в шкафу поместится всё моё прошлое и немного настоящего. Для будущего полки нет, но я обязательно что-нибудь выкину потом, когда оно наступит.
Бестрепетно выброшу записные книжки с телефонами. Мы, девочки девяностых, испорчены опасными мужчинами, большинство из которых не дожили до нулевых, а кто остался, те дорожат покоем превыше всего на свете. А мы теперь порченые во многих смыслах, нынешние для нас недостаточно храбрые, со своими клерочьими рисками (попасться жене, не получить премию, просрочить кредит). А ведь это правильные честные риски достойных мужчин, от которых и нужно иметь детей. Правда, они никому не подарят микроавтобус, но это уже какие-то нелепые придирки. Худшие из них опасны не более, чем опасен кусок дерьма, – вляпаешься, станет неприятно. А лучшие и вовсе хороши. Но я всё высматриваю храбрых – непомерно и не по-мирному.
29 
