49 
Шарлотта содрогнулась.
– Господи, вот ужасная жизнь! Но как же бедные женщины, выросшие на свободе, могут вынести рабство?
Лейтенант Хей посмотрел на нее с красноречивым сожалением. Крошка явно даже не подозревала о судьбе, которую, по всей вероятности, уготовил ей сэр Клайв.
– С наложницами султана обычно обращаются очень хорошо, мисс Риппон, а первые четыре женщины, которым удается родить ему сыновей, вообще занимают весьма почетное положение.
– Я тоже хорошо обращаюсь с моими собачками, лейтенант Хей. И когда какая-нибудь из них производит на свет потомство, мы бываем довольны. Однако женщины – не домашние животные, пусть даже пользующиеся почетом.
Лейтенант смущенно заерзал.
– Теория и практика не всегда идут рука об руку, мисс Риппон. Теоретически женщины в гареме султана – рабыни. Но в действительности они занимают весьма завидное положение. Оно ничуть не ниже положения министров. Главный придворный евнух по рангу почти равен нашему премьер-министру, а ведь он тоже в начале жизни был рабом.
Ветер подул сильнее, развевая юбку Шарлотты. По ее спине вдруг пробежали мурашки.
– Лейтенант Хей, на что вы намекаете? Почему рассказываете мне о положении рабынь в Оттоманской империи?
Хей посмотрел на прелестную девушку и увидел, что в ее глазах зарождается страх. Слабый человек, он не смог сказать Шарлотте горькую правду и пошел на попятную.
– Да Бог с вами! Я ни на что не намекаю, мисс Риппон. Мне просто казалось, что вам будет интересно узнать кое-какие подробности о стране, в которую мы приплываем. Советую вам завтра встать пораньше. Босфорский пролив на рассвете изумительно красив, вы запомните его на всю жизнь.
Вскоре Шарлотта убедилась, что хотя бы в этом лейтенант не кривил душой. Стоя на палубе рядом с неотступно следовавшим за ней Сэмом, она глядела, как солнце поднимается из-за холмов и его яркий, лучезарный свет озаряет расписные мечети и остроконечные минареты. Несмотря на ранний час, гавань бороздило множество лодок. Рыбаки на своих суденышках сновали вдоль залива и порой, подплывая к большим кораблям, предлагали различные товары.
– Это Босфорский пролив, – гордясь своими знаниями, пояснял Сэм. – Пролив – это вода, которая соединяет два моря. Босфорский пролив соединяет Мраморное и Черное моря, на одной стороне его Европа, на другой – Азия. – Он указал на горизонт. – Вот там Россия, а вон там, на другой стороне, Азия. Так что Босфорский пролив – очень важное место.
– Гавань изумительно красива, не правда ли? А что за башни высятся по обеим сторонам пролива? Это, наверное, крепость?
– Нет, там сторожа, которые смотрят, нет ли где пожара. В городе страшно боятся пожаров, у них ведь тут почти все дома деревянные. Поэтому, если сторож заметит дымок, он начинает бить в большой барабан, чтобы предупредить всех об опасности.
– Вероятно, большая часть древних зданий погибла от пожаров. Какая жалость! В старину Стамбул назывался Константинополем и был столицей Греции. А еще раньше Константинополь был столицей Византии, Восточной империи.
На Сэма сей краткий курс истории не произвел никакого впечатления. Он лишь презрительно фыркнул.
– Не знаю, не знаю. На моей памяти, а я сюда сорок лет подряд плаваю, тут всегда жили турки. С воды город смотрится неплохо, но на самом деле место дрянное. И к еде местной надо привыкнуть. Рис с медом – вот и вся их еда. Я, например, раньше рис в рот не брал, а сюда поездил – привык. Хотя, честно говоря, мне куда больше нравятся кусок хорошего мяса и пудинг.
– В городе много голодных?
– Пожалуй, немного. Мусульманам по их религии положено заботиться о бедных, а то они не попадут в рай. Но жить тут все равно опасно. Говорят, посмотришь в глаза султану – и голова с плеч. Я тут стараюсь вести себя потише.
Неожиданно с корабля спустили небольшую шлюпку. На веслах сидел один из моряков.
– Зачем это? – поинтересовалась Шарлотта.
– Капитан послал на берег гонца. На таком мелководье лодка оказывается проворнее, чем большая посудина вроде нашей. Должно быть, капитан дал матросу какое-то срочное поручение.
Шарлотта глядела на шлюпку, стремительно летевшую по водной глади залива, и ею все больше овладевали дурные предчувствия. Даже великолепие четко выделявшихся семи холмов, на которых раскинулся город, не радовало ее взор. Мечети и минареты, так завораживавшие девушку всего несколько мгновений назад, теперь казались ей грозными, зловещими. Все, что было дорого ее сердцу, в этом городе не ценилось. Шарлотта без труда догадалась, что моряк, ставший уже малюсенькой точкой, которая двигалась к берегу, везет важное послание и что это послание изменит ее судьбу. Девушка все больше и больше укреплялась в мысли, что сэр Клайв, будучи человеком бесчестным и жестоким, не отпустит ее на свободу.
49 
