21 
— Подожди минутку. — Голос Лоренцо был почти таким же гневным, как ее собственный. — Расскажи точно, что я, по-твоему, сделал.
— Ох, не притворяйся! Сам знаешь! Кэти мне все рассказала…
И все же ей пришлось повторить рассказ сестры, хотя язык отказывался произносить эти мерзкие слова.
— Ложь.
Это было сказано слишком быстро и слишком лаконично. Душе Джесс, истерзанной болью так, словно от нее отрезали кусок за куском, нужно было чего-то большего. Намного большего.
— Что? Думаешь, достаточно одно твоего слова, чтобы я тебе поверила?
— Джесс, ничего подобного не было. Кэти выдумала эту дурацкую историю от первого до последнего слова.
— Зачем ей это?
— Захотелось пофантазировать.
— Пофантазировать? — Джесс не поверила своим ушам. — Ничего себе фантазия! Ты не видел ее! Не видел, в каком она была состоянии.
— Не видел. Но это ничего не меняет. Она лжет.
— Ей это ни к чему! Она моя сестра! Кроме того, она не сказала мне почти ничего нового. Все это я знала и без нее. Например, что у тебя были другие женщины. Опытные женщины, без комплексов перед физической стороной связи. Посмеешь отрицать, что тебе было трудно дождаться первой брачной ночи?
Лоренцо провел обеими руками по своим пышным черным волосам и мрачно покачал головой.
— Я был бы лжецом, если бы отрицал это.
— И ты никогда не признавался в слабости к маленьким пышным брюнеткам с голубыми глазами?
— Значит, меня привлекают к суду и признают виновным на основании невинного замечания, сделанного несколько месяцев назад? — Тон Лоренцо заметно изменился; в его глазах загорелась угроза. — Какой смысл продолжать этот разговор, если ты мне не веришь?
— Мне нужна правда! Ты сделал это?
Темная голова Лоренцо надменно вздернулась, ноздри раздулись, агатовые глаза запылали.
— Я уже ответил на этот вопрос. У тебя есть сомнения?
— Честно говоря, у меня нет ничего, кроме сомнений! — вспыхнула Джесс. — А раз так, я не знаю, имеет ли смысл наша свадьба!
— Ты хочешь отменить свадьбу? Из-за этого?
Он произнес это слово так, будто речь шла о буре в стакане воды. Джесс ждала другого. Она думала… вернее, надеялась… что Лоренцо обнимет ее, скажет, что не может без нее жить, что готов целовать землю, по которой она ходит, и что он скорее умер бы, чем причинил ей боль.
— Во всяком случае, отложить. Я должна подумать.
— Ни о чем ты думать не будешь.
— Нет, буду! Лоренцо, ты должен…
— Должен! — презрительно повторил Скарабелли. — Милая Джесс, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я кому-то что-то должен! Я сказал все, что хотел сказать. Это твое дело, и ничье больше, моя дорогая. Решай сама.
«Решай сама»! Джесс оцепенела.
— Лоренцо…
Вот тут-то все и случилось. Она посмотрела на бесстрастную маску, в которую превратилось лицо Скарабелли, серые глаза встретились с агатовыми, и…
Комната поплыла. Джесс пришлось ухватиться за ближайшее кресло. Этого не может быть! Боже милосердный, это неправда!
Потому что как ни дико, как ни невероятно, но внезапно взгляд Лоренцо дрогнул. Пусть на секунду, но дрогнул. И этой секунды было достаточно, чтобы обнажить другое чувство, до той поры умело скрывавшееся. Под гордой и дерзкой уверенностью в себе мелькнуло нечто похожее на страх и… и…
Чувство вины, невольно подсказал внутренний голос, и сердце Джесс замерло от ужаса.
Спустя мгновение Лоренцо мигнул, и оно исчезло. Но Джесс видела его, и этого было достаточно. Вера в то, что Лоренцо переубедит ее, что все кончится хорошо, и она с облегчением упадет в его объятия, разлетелась вдребезги.
— Я хочу домой, — тускло сказала она. Вся жизнь и все чувства ушли из ее голоса, и он стал таким же ровным и мертвым, как ее мысли.
Но страшнее всего было то, что Лоренцо не спорил. Она готовилась к борьбе, пыталась собраться с силами, чтобы сопротивляться, но это оказалось ни к чему. Он молча отвернулся и шагнул к телефону.
— Я вызову такси, — сказал он. На его лице не отразилось ни сожаления, ни какого-нибудь другого чувства. — Я отвез бы тебя сам, но сомневаюсь, что кому-нибудь из нас отныне захочется оказаться наедине с другим.
Однако на том дело не кончилось. Поскольку, в конце концов, Кэти призналась, что солгала. Отец Джесс каким-то образом сумел пробудить в ней совесть, и наконец Кэти заявила, что всю жизнь испытывала к Джесс чудовищную ревность.
21 
