очень нудно 
102 
Все крики и протесты Накори не привели ни к чему. Через несколько минут ее втолкнули в тускло освещенное жилище Змеиного Языка. Она в ужасе обернулась: хозяин хижины вошел следом.
Отвратительный вождь-мескалеро с крошечными глазками-бусинками, огромным бесформенным носом и широким, от уха до уха, ртом, из которого привычно высовывался неправдоподобно длинный язык (отсюда и его племенное прозвище), стоял так близко, что она ощущала тепло его тела.
Накори зажмурилась и застыла от напряжения. В тишине послышался шорох и звук от падения кожаных штанов на пол. Через несколько секунд он уже стоял перед ней, обнаженный ниже пояса, но его мерзкое страшное лицо теперь было спрятано за столь же безобразной и пугающей маской дьявола.
То была грубо вырезанная маска с рогами, сделанными из выкрашенных алой краской оленьих рогов, с длинным кожаным языком и жуткими клыками и наводящими ужас мраморными глазами с прорезями под ними.
Накори стряхнула с себя оцепенение и пронзительно вскрикнула, когда вождь грубо сорвал с нее платье из оленьей кожи и все, что было под этим платьем надето. Какое-то время она еще боролась, но добилась только того, что ему это надоело. Высунув свой собственный длинный язык в отверстие над мягким кожаным языком маски, он швырнул Накори на постель из бизоньих шкур и без промедления последовал за ней.
При первом же прикосновении его длинного мокрого языка к ее голой левой груди Накори содрогнулась от гадливости, ее по-настоящему затошнило. Но это было лишь началом долгого знойного дня, в течение которого вождь, не снимая дьявольской маски, в полумраке наглухо закрытой хижины медленно и методично вылизывал каждый дюйм ее тела, как ни корчилась она от отвращения.
Когда на ней не осталось ни одного кусочка кожи, который бы вождь не облизал — будь то пятки ног, или ладони, или глубоко внутри ушей, — он плюхнулся на спину и приказал ей сесть на него верхом. Готовая на что угодно, лишь бы кончился этот кошмар, Накори приняла в себя его торчащий кол, покрутила бедрами и уже через несколько секунд услышала его удовлетворенный возглас.
Осторожно соскользнув с его тела, она уже пыталась встать на колени, когда он схватил ее и притянул обратно.
На языке индейцев-апачи он уведомил ее:
— Ты останешься здесь со мной. Будешь моей женщиной.
Когда она решительно затрясла головой, он выхватил острый нож, приставил лезвие к ее шее и повторил:
— Будешь моей женщиной.
С того самого дня Накори была женщиной вождя по имени Змеиный Язык. За ней пристально следили. Все знали, что вождь оказал ей предпочтение из-за красивого лица и более светлого цвета кожи, чем у женщин его племени. К женщинам со светлой кожей вождь относился с особым пристрастием. Однажды ему удалось захватить пышнотелую белую женщину, и уж до того он на нее не мог надышаться, что, как говорили в племени, он и впрямь любил ее до смерти. Никто не знал наверняка, как это вышло, но только белая женщина, прожив с вождем меньше года, исхудала и подурнела до крайности, так что никто и не удивился, когда она умерла.
Накори была сотворена из более крепкого материала. Она не исхудала. Не подурнела. Она не умерла, хотя бывали моменты, когда ей не хотелось жить. Она никогда не открывала вождю своих чувств. За несколько недель она научилась ловко притворяться, что безумно полюбила этого развратного урода.
Ни на мгновение не позволяя себе расслабиться, она теперь была неизменно нежна с человеком, чье бронзовое тело могло служить образцом мужского совершенства, а лицо вызывало тошноту. Она делала вид, что не может вынести ни минуты, когда он не с ней. Она следовала за ним неотступно, как верная собака, и ее обожающий взгляд всегда был прикован к его чудовищному лицу.
Уединяясь с ним в полутемной хижине, она шла навстречу любым его извращенным капризам, словно и сама находила в них наслаждение. Часами она лежала, задыхаясь и Издавая стоны, изображая неимоверное удовольствие, пока он вылизывал ее, не зная устали.
Накори провела с вождем полтора года, прежде чем ей представилась возможность удрать. Все окружающие были убеждены в ее страстной преданности вождю — так мастерски она играла свою роль. И вот однажды в серый ненастный январский день, после того как чуть ли не с утра до вечера она ублажала нагого вождя, Накори подловила момент, когда он уснул, высвободилась из его рук, торопливо оделась и вышла за пределы поселения. Ее даже никто не окликнул.
102 
