21 
Он старался возражать как можно вежливее:
— Но ни одна страна мира не скрывает состав своего правительства!
Кажется, этот аргумент не трогал китайцев.
Так немногие дипломаты, живущие в Пекине, отваживались обращаться к фиктивным и безымянным министрам: это интересное занятие требовало способности к абстрактному мышлению и смелости воображения.
Всем известна молитва Стендаля:
— Господи, если ты существуешь, сжалься над моей душой, если она у меня есть.
Общение с китайским правительством сводилось примерно к тому же.
Но действующая система была гораздо сложнее теологии в том, что она не переставала сбивать с толку своей непоследовательностью. Так, официальные обращения могли содержать такую фразу:
«На открытии нового текстильного завода народной коммуны такой-то присутствовал министр промышленности, товарищ Чанг…»
Тут же все пекинские дипломаты бросались к своим правительственным уравнениям с двадцатью неизвестными и записывали:
«11 сентября 1974 года министр промышленности — Чанг…»
Месяц за месяцем политическая мозаика потихоньку заполнялась, но всегда с огромной долей неуверенности, потому что состав правительства Китая был весьма нестабилен. Одним словом, однажды, без всякого предупреждения, появлялось следующее официальное заявление:
«Согласно заявлению министра промышленности товарища Минга…»
И всё начиналось сначала.
Мистики довольствовались словами, которые будили их мечтательность:
В Пекине мы поняли суть древнего высказывания deus absconditus[25].
Прочие шли играть в бридж.
Меня не волновали подобные вещи.
Было кое-что поважнее.
Был этот Фабрис, чей престиж рос на глазах, и на которого Елена обращала всё больше и больше внимания.
Я не задавалась вопросом, что было у этого мальчика, чего не было у меня. Я знала, что у него было больше.
И именно это озадачивало меня. Неужели Елена не знала об этом смешном предмете? Неужели он мог ей нравится? Очень похоже, что так и было.
В четырнадцать лет, к моему великому удивлению, моё мнение на этот счёт изменилось.
Но в семь лет такая склонность казалась мне непонятной.
Я со страхом сделала вывод, что моя возлюбленная сошла с ума.
Я решила — будь что будет. Отведя маленькую итальянку в сторону, я шепнула ей на ухо, каким недостатком был наделён Фабрис.
Она посмотрела на меня, сдерживаясь от смеха, и было ясно, что смеялась она надо мной, а не над этим предметом.
Я поняла, что Елена для меня потеряна.
Ночь я провела в слезах, не потому что у меня не было этого приборчика, а потому что у моей любимой оказался дурной вкус.
В школе один отважный учитель задумал занять нас чем-то иным, нежели строительство бумажных самолётиков.
Он собрал вместе три младших класса, и я оказалась рядом с Еленой и её свитой.
— Дети, у меня идея — мы вместе сочиним историю.
Это предложение сразу показалось мне подозрительным. Но я одна так к нему отнеслась, остальные обрадовались.
— Пусть те, кто умеет писать, сочинит какую-нибудь историю. А потом мы вместе выберем самую интересную, нарисуем к ней рисунки, и сделаем из них книгу.
«Чепуха», — подумала я.
Эта затея была придумана для того, чтобы большинство учеников младших классов, не умеющие писать, захотели бы научиться.
Не теряя времени, нужно было придумать историю.
И я с жаром погрузилась в творчество.
Одна прекрасная русская принцесса (почему именно русская, до сих пор не пойму) была голой погребена под снегом. У неё были очень длинные волосы и бездонные глаза, которые прекрасно сочетались с её страданием. Ведь холод причинял ей невыносимую боль. Одна голова её виднелась из снега, и она видела, что кругом не было ни души, и никто не мог прийти ей на помощь. Далее шло длинное описание её слез и горя. Мне все это безумно нравилось. И тут откуда ни возмись появлялась другая принцесса, которая вызволяла её из плена и согревала её заледеневшее тело. Я млела от удовольствия, описывая, как она это делала.
Потупив взгляд, я сдала своё сочинение.
По непонятным причинам, оно было тут же предано забвению. Учитель даже не упомянул о нём.
Однако, он рассказал о других, в которых говорилось о поросятах, далматинцах, о носе, который рос, если его хозяин врал, — короче, сплошной плагиат.
К моему великому стыду я забыла историю, сочинённую Еленой.
21 
