101 
– Ты хочешь сказать… он ее искал?
– Нет! Он был, как ты говорила, за пределами разумного. Видишь ли, я пытаюсь тебе помочь, объяснить. Я вынужден копаться в человеческих душах, и я узнал о многих противоречивых вещах. Давая Арно отпущение грехов, я хочу разобраться и в тебе и помочь в меру моих скромных сил. Мысль о том, что в замке ты можешь встретить Филиппа Бургундского, влияла как-то на твое желание попасть в Шатовиллен?
Краска медленно залила лицо молодой женщины, когда она осознала смысл слов Ландри. Но она не отвела глаз.
– Ты хочешь знать, испытывала ли я… какую-нибудь радость при мысли увидеть герцога? Нет, Ландри, никакой! Клянусь моим вечным спасением! Я хотела только обнять мою мать… и протестовать против причиненного мне насилия. Я ненавижу притеснения, и Арно не имел никакого права…
– Напротив! У него были все права! – сказал твердо Ландри. – И ты это прекрасно знаешь! Даже запретить тебе входить в замок, даже применить силу, чтобы заставить подчиниться. Он твой супруг перед Богом и людьми!
– Я знаю это, – ответила с горечью Катрин. – Мужчины имеют все права и оставляют нам только одно: право безоговорочного подчинения. Я не прощу Арно!
– Даже теперь?
– Теперь?
Глаза Катрин наполнились слезами, которые выплеснулись наружу одновременно с болью.
– Для меня больше нет «теперь». Как могу я не простить ему в тот час, когда я теряю его навсегда? Это я, может быть, нуждаюсь в прощении, если мой бунт явился причиной его смерти… Я его люблю, Ландри, все равно люблю, как прежде, даже если и боюсь теперь, и эта любовь – вся моя жизнь. Разве жизнь кончается, когда обрывается сон?
Монах встал, подошел к кровати, наклонился над раненым, взял его руку, внимательно и долго на него смотрел с нахмуренными бровями, очевидно, пытаясь понять что-то. Потом покачал головой.
– Он у врат смерти, – сказал Ландри, – но… если бы он вернулся?
– Что ты говоришь?
– Это лишь предположение. Этот человек, этот умирающий, которому ты прощаешь в его последний час, простишь ли ты ему, если Бог решит, что этот час еще не будет последним?
– Если я буду знать, что он жив, я готова согласиться на что угодно… даже на разлуку, даже на немое повиновение.
– Ты его до такой степени любишь?
– Я никогда никого, кроме него, не любила, – подтвердила она. – Я тебя заклинаю, если есть надежда, шанс, даже самый маленький, даже один на миллион, что Бог мне его оставит, скажи мне это!
Улыбка монаха была полна грусти и сострадания.
– Ты говоришь так, как если бы видела во мне посла или посредника, способного вести переговоры со Всемогущим.
– Ты только что сам это сказал: Он – Всемогущий, а ты – Его жрец.
– Но я не творю чудес. Не строй напрасных иллюзий, Катрин. Конечно, я видел однажды в монастыре Сен-Сен одного человека, который выжил от раны, похожей на эту: причиной было копье, и человек был очень крепкий. Но лечение было умелым… А в нашей бедной общине есть только один придурковатый монах, который разбирается в травах и диких цветах.
– Надо бежать за этим монахом… или лучше перевезти моего супруга в Сен-Сен! Это не так далеко, и если он выдержит путешествие…
– У нас нет никакой возможности покинуть этот дом раньше завтрашнего дня! А завтра… Дворянчик из тех негодяев, кто не выпустит кость, которую держит. Ты забыла, что тебя ждет завтра? Разве ты не должна проникнуть в замок в сопровождении двух человек?
Катрин приложила руку ко лбу с растерянным видом. Ландри вернул ее к реальности в тот момент, когда она уже вскочила на неукротимую кобылицу надежды… У нее не было никакой возможности выбора, никакого способа спасти мужа…
– Они не смогут ничего сделать, когда попадут в замок, – прошептала Катрин. – Там герцог, охрана…
– Герцога там нет, – нетерпеливо перебил ее Ландри. – Приехал сеньор де Ванднес с отрядом герцогской стражи. Близость последних английских бастионов и отряды, разбушевавшиеся после договора в Аррасе, беспокоили графиню. Она попросила подкрепления.
Вздох облегчения вырвался из груди молодой женщины. Она почувствовала облегчение от того, что могла снять с Эрменгарды обвинение в подстроенной ловушке. Ее мать умерла, Филиппа там не было. Что тогда ей делать в крепости?
Решение было принято немедленно. Встав с места, она направилась к двери.
– Надо сказать об этом Дворянчику! Надо ему немедленно сказать! Он тебе поверит, потому что ты Божий человек. Скажи ему то, что ты знаешь, и особенно, что герцога там нет. Я его сейчас позову…
101 
