41 
– Мы не можем дать вам ни одного лучника, ни одного мешка зерна, – ответили Катрин магистраты, – может случиться, что мы сами будем в них отчаянно нуждаться. Хорошо, если нам еще удастся удовлетворить кастильца золотом, которое мы приготовили.
Катрин поняла, что, если бы Вилла-Андрадо и не поднимался бы к стенам Орийяка, жители города не пошевелили бы пальцем для помощи Монсальви. Они сознательно выбрали нейтралитет.
Госпожа де Монсальви не стала переубеждать этих чересчур осторожных людей и снова отправилась в путь.
– Решительно, нам нечего ждать помощи отсюда, – вздохнула Катрин, обращаясь к Беранже. – Уж лучше напрямую обратиться к королю!
– И вы еще думаете, госпожа Катрин? Я полагал, что вы сразу кинетесь вслед за этим подлым псом бастардом.
– Я должна была это сделать, Беранже, так как нельзя пренебрегать самой слабой возможностью послать помощь аббату Бернару и нашим славным людям. Что же касается времени, то мы его не потеряли, поскольку следуем по той же дороге, что и Гонне д'Апшье.
Действительно, след бастарда трудно было потерять, этот след был кровавым. Убитый скот, туши, оставленные разлагаться на обочине дороги, полуобгоревшие трупы, висевшие над пепелищем, – всем этим был отмечен путь двадцатилетнего злодея.
Добрые люди, которых расспрашивала Катрин, подтверждали, что это был именно Гонне. Эти люди без особой боязни приближались к красивому всаднику со светлыми волосами, одетому в черное и сопровождаемому подростком, который говорил таким нежным голосом. Пастухи в горах и крестьяне в долинах, казалось, сохранили в своих расширенных от ужаса зрачках устрашающий образ бастарда, этого убийцы со светлыми волосами и прозрачным взглядом, у которого на ленчике седла висел топор лесоруба и чья-нибудь отрезанная голова, обновляемая им время от времени. Его сопровождали шесть головорезов.
Горе одинокой ферме, путнику, девушкам, возвращающимся из близлежащего монастыря или от колодца: Гонне и его люди были безжалостны.
Однако они не торопились, и, когда из вечернего тумана на широком, позолоченном небе Лиманя внезапно показались стены Клермона, Катрин узнала, что ее разделяют с врагом всего два дня пути. Она бросилась по его следу с удвоенным пылом. К несчастью, удача, которая до сих пор ей неустанно сопутствовала, казалось, отвернулась. Они уже видели вдали колокольню Сен-Пурсена, когда буквально наткнулись на военный лагерь, где на ветру развевались эмблемы, самые неожиданные и самые нежелательные: красное знамя с поперечными полосами и полумесяцами, знаками того самого Вилла-Андрадо, который, по мнению глав Орийяка, вот-вот должен был обрушиться на их город.
На самом же деле, после неудачной кампании в Лимузене, главарь воров предпочел спуститься в долину в Аллье, где расположился для стоянки со своим штабом в древнем полуразрушенном аббатстве.
Катрин пришлось пробираться кружным путем, чтобы избежать хищных когтей Родриго.
С мрачными мыслями она удалялась по направлению Монлюсона, когда одно замечание Беранже вернуло ей бодрость духа. Со времени их отъезда молодой Рокморель стал молчалив. С неизменной лютней за спиной он следовал за хозяйкой.
И вот после того как Катрин со слезами на глазах объяснила ему, почему они должны бежать от раскинувшегося перед ними города на запад, вместо того чтобы продолжать путь прямо на север, Беранже спокойно заметил:
– Вы, госпожа Катрин, говорили мне, что Апшье заключили договор с этим кастильцем?
– Да, это так.
– Тогда, даже если мы будем вынуждены удлинить наш путь, присутствие этого Родриго очень кстати. Он, должно быть, принял своего соратника. Он, конечно, позовет его на пирушку и даже, может быть, на развлечения вроде одной-двух удачных операций. Это отнимет какое-то время, и так как бастард не знает, что мы идем по его следу, он не торопится. Вполне возможно, что благодаря этому мы прибудем в Париж одновременно с ним…
Катрин готова была расцеловать своего пажа. Они устремились по дороге, которая вела к осажденной столице.
Встреча с королевским гонцом окрылила их. Они проехали через Орлеан, где у Катрин было много друзей. Там они остановились на несколько часов, дав отдых себе и лошадям.
Новость об освобождении Парижа наполняла сердце молодой женщины радостью и новыми надеждами. Город снова оказался в руках законного правителя, сеньор Монсальви, вполне возможно, в самом скором времени отправится домой и прогонит врага!
41 
