18 
— И еще я рад, что задел тебя настолько, что теперь ты будешь умолять меня о реванше, — самодовольно отпарировал Сержио Торренте.
— Думай что хочешь. Я не властна над чужими фантазиями, — обессилено проговорила она. — И все же вернуть тебе часы я не смогу. Нет их у меня. Поищи лучше в своих загашниках.
— Я бы на месте проигравшего вел себя поосмотрительнее, постарался бы задобрить победителя, от которого зависит твоя судьба и благополучие.
— Это потому, что тебе есть что терять, — безразлично отозвалась на его замечание Кэти. — Я же уже давно приучена к тому, что, как бы ни была осмотрительна, абсурд жизни будет все равно развиваться по своему парадоксальному сценарию.
— Ты открываешься мне с новой стороны, дорогуша. Авантюристка, шахматистка, теперь еще и философ. Впечатлен... Я пребываю именно в том состоянии, в котором мне сподручнее продемонстрировать женщине свое восхищение ее достоинствами, — объявил Сержио, отставляя в сторону шахматный столик и усаживаясь рядом с плененной гостьей. — Не стану утверждать, что мне импонирует твой образ жизни, но то, как ты выглядишь, как мыслишь, как принимаешь проигрыш, как сохраняешь хладнокровие — достойно всяческого уважения.
— Ты уверен, что уважение демонстрируют, забираясь женщине под юбку?
— Это называется «уважить партнершу». Мы ведь партнеры не в одном лишь шахматном смысле.
— Пошлости тебя не красят, — процедила девушка.
— Я и не красуюсь. У меня есть встречное предложение, Кэти. Ты оставляешь себе часы, я оставляю себе тебя.
— От меня тебе толку не будет. Я не тикаю. Да и мне от твоих часов никакого проку. Для меня они вне досягаемости. Так что предложение придется отклонить.
— Ты даже в суде будешь придерживаться своей легенды?
— А что мне остается? Оговаривать себя я уж точно не намерена.
— Согласен... Будем считать, что никаких часов не существовало и уговора тоже нет. Мы просто отправимся в спальню, потому что оба одинаково хотим этого. Мне не нужна мученица в постели. Я хочу тебя со всеми твоими страстями.
— Они у меня есть?
— Вне всякого сомнения.
— Откуда такая убежденность? Считаешь себя неотразимым?
— Давай возобновим этот милый диалог после того, как у твоих страстей появится шанс проявиться в полной мере... Я демонстрирую столько дружелюбия и заинтересованности в бесконфликтном улаживании разногласий. А что предприняла ты?
— Я проиграла и позволила тебе торжествовать, — констатировала Кэти. — Не заставляй меня радоваться этому факту.
Сержио Торренте тяжко вздохнул, всем свои видом осуждая ее нежелание «сотрудничать».
Он поднялся с дивана, взял девушку за руку и, как козу на веревке, потянул в свою спальню. Доставить ее туда таким безыскусным образом оказалось значительно проще, чем препирательствами.
Однако Кэти застыла на пороге спальни, но не из-за протестных побуждений, а оттого, что была ошеломлена размерами наполнявших ее предметов мебели и пышностью убранства. Чудилось, что она попала в королевскую опочивальню. А из окон спальни открывался вид на настоящий сад, разбитый на крыше пентхауса.
Сержио заметил ее удивление и был горд тем, что хоть его квартира способна впечатлить такую женщину.
— Тебе льстит спать с воровкой? — вдруг спросила она.
— Я приветствую любой новый опыт, — осторожно ответил он. — Но не пытайся переиграть меня в словесной дуэли. На моей стороне сила физическая, и если понадобится, я ее применю.
— Уверена, тебе бы даже этого хотелось, — ехидно заметила Кэти.
— Вот и не давай повода, — провокационно парировал итальянец.
Кэти холодно улыбнулась и расстегнула молнию на платье.
— Где же твоя девичья стыдливость, детка? — саркастически осведомился Сержио, насмешливо наблюдая ее разоблачение.
— Моя стыдливость сейчас там же, где твое самолюбие, детка, — передразнила его Кэти. — Ты решил заполучить меня угрозами. Что же, наслаждайся. Поскольку иначе у тебя бы это просто не вышло, — равнодушно заявила она, полностью раздевшись и улегшись на его роскошной постели.
— Пустые слова. Ты хочешь меня не меньше.
— Конечно. Ведь в противном случае твое эго лопнет, как мыльный пузырь.
— Но это так, — настаивал Сержио.
— Учитывая твое самолюбие — вне всяких сомнений...
— Нет, — нервозно перебил ее мужчина. — Признайся, что хочешь меня.
— Весь этот вечер ты только тем и занимался, что растаптывал меня словом и делом, а теперь хочешь откровенности и обожания. Увы, дружочек. Их ты от меня не получишь. Бери тело, пока я окончательно не уснула, — устало закончила она.
18 
