96 
Джон прошел за ней на задний двор. Предгрозовой ветер пригибал цветы к земле, разбрызгиватель поливал зеленую траву около бело-голубого полосатого дивана-качелей. Джон увидел маленькую пластмассовую магазинную тележку, стоявшую рядом с тачкой. И та и другая были заполнены увядшими цветами и вырванными сорняками. Оглядевшись по сторонам, Джон поразился, как резко отличаются друг от друга их дома. В доме Джорджины есть и сад, и диван-качели, и цветочные клумбы, и лужайка, которую нужно косить. А стоит дом на улице, где дети могут спокойно кататься на велосипеде, где есть ровный тротуар, по которому Лекси может кататься на роликах. Что же касается его дома, то он потрясающий, из него открывается незабываемый вид, но это жилище, а не домашний очаг. Он совсем не такой, как дом Джорджины. Там нет ни сада, ни лужайки, ни ровного тротуара.
«Здесь живет семья, – подумал Джон, наблюдая, как Джорджина перекрывает водяной кран, скрытый высокими бледно-лиловыми цветами. – Моя семья. Нет. Не семья. Моя дочь».
– Прежде всего, – начала Джорджина, выпрямляясь, – никогда не смей обвинять меня в том, будто бы я сказала или сделала что-то во вред Лекси. Ты мне не нравишься, но я никогда в присутствии своей дочери не говорила о тебе ни одного плохого слова.
– Я тебе не верю.
Джорджина пожала плечами, призывая на помощь спокойствие, которое все никакие приходило. В желудке была неприятная тяжесть, как будто она съела что-то несвежее. Она хотела надеяться, что ей удастся контролировать себя в присутствии Джона.
– Мне плевать, веришь ты или нет.
– В первую нашу встречу она трещала как сорока. А сейчас, когда ей известно, что я ее отец, из нее слова не вытянешь. Бессмыслица какая-то.
Джорджине же все было предельно ясно. В тот первый и единственный раз, когда она увиделась с матерью, она ужасно боялась, что ее отвергнут, и не знала, о чем говорить с Билли Джин. Но она тогда была взрослой, ей уже исполнилось двадцать. А каково оказаться в такой ситуации маленькой девочке! Лекси не знает, о чем говорить с Джоном, и боится быть самой собой.
– Наверное, ты задурила ей голову всякими враками насчет меня. Я знал, что ты злишься, но не предполагал, что ты в своей злости зайдешь так далеко.
Джорджина обхватила себя руками, стараясь преодолеть боль в груди.
– Не смей говорить о лжи. Вспомни, все началось с твоего обмана про адвоката. Из нас двоих лгал именно ты. Ты поступил как подонок. Однако это не повод для того, чтобы я восстанавливала Лекси против тебя.
Джон нервно покачивался с носков на пятки и обратно, не отводя взгляда от ее глаз.
– А-а… ну вот мы и добрались до главного. Ты бесишься из-за того, что оказалась голой в моей постели.
Джорджина надеялась, что не покраснеет, но надежды не оправдались: щеки ее стали пунцовыми, как у школьницы.
– Хочешь сказать, будто именно из-за того, что произошло между нами, я пытаюсь восстановить против тебя свою дочь?
– Конечно. Ты бесишься из-за того, что я не подарил тебе цветы или еще какую-нибудь чепуху. Не знаю, может, когда ты проснулась утром, ты ожидала, что мы быстренько перепихнемся в душе, но меня рядом не оказалось и ты не получила того, чего ждала.
Джорджина больше не могла выносить боль и взорвалась:
– А может, мне было противно, когда ты прикасался ко мне!
Джон скептически усмехнулся:
– Не было тебе противно. Ни капельки. Ты не могла насытиться.
– Ты себя переоцениваешь, – хмыкнула Джорджина. – Ты не продемонстрировал ничего экстраординарного.
– Врешь ты все. Сколько раз мы этим занимались? – спросил он и, подняв руку, принялся загибать пальцы: – Один раз на диване. Один раз на раскладном диване на галерее под звездами, которые освещали твою голую грудь. – Он загнул третий палец. – В джакузи, да так, что вода выплескивалась на пол. Мне на следующий день пришлось вынести оттуда ковер, потому что пол не высыхал. – Ухмыльнувшись, он загнул четвертый палец. – У стены, на полу и в моей кровати – все это я считаю как один раз, потому что я тогда кончил только один раз. Ты, может, кончала и чаще.
– Ничего подобного!
– Извини. Наверное, я спутал с первым разом на диване.
– Похоже, ты слишком много времени проводишь в раздевалке, – процедила сквозь стиснутые зубы Джорджина. – Настоящий мужчина не будет обсуждать свою сексуальную жизнь.
Джон приблизился к ней на шаг:
– Малышка, судя по тому, как ты вела себя в моей постели, кроме меня, ты больше никаких настоящих мужчин не знала.
96 
