63 
— Эта ненормальная сказала тебе, что любит Дамиона Таннера, — прошептала Линн.
Адам кивнул.
— Но ты еще не слышала самого ужасного. Она еще потребовала, чтобы я помог ей заполучить Дамиона Таннера в ее постель! Я просто не знал, плакать или смеяться. Насколько мне помнится, я не сделал ни того, ни другого, лишь налил себе снова большую порцию виски.
— Какая дура, — бесцветным голосом произнесла Линн. — Все знает о чувствах других людей и слепа к своим.
— Я не уверен, что к женщине, которую я люблю, подходит слово дура. Скорее это частичное слабоумие, а еще она просто медленно соображает…
Линн при этих словах швырнула в него вторую подушку, но на этот раз не попала.
— Как только мои мозги заработали снова, — продолжал Адам, — я начал думать, что, возможно, она совершает ошибку. Я нутром чувствовал, что не так уж она и влюблена в Дамиона Таннера, как вообразила. И тогда поцеловал ее — по-настоящему, впервые за все время, — и поцелуй этот переполнил мою чашу. Я решил послать к черту все приличия и правила честной игры и не уступить ее без борьбы Дамиону Таннеру.
— Только потому что она так хорошо целуется? — поинтересовалась Линн.
— Я понял, что она не может так страстно меня целовать и искренне любить другого мужчину.
— Ты очень самоуверен.
— Наоборот, я пребывал в состоянии постоянной паники. Но всякий раз, целуя ее, ощущал себя чуть более уверенным в себе.
— Но когда она наконец соблазнила тебя, ты отказался признать, что случившееся имеет в твоей жизни какое-то особое значение. Почему, Адам?
— Потому что я люблю тебя так сильно, что просто обезумел, — наконец признался он, и насмешливая маска спала с его лица, обнажив неистовую силу его эмоций. — И потому что меня мучила нечистая совесть.
— Отчего у тебя была нечистая совесть? Оттого что ты вызвался помочь мне привлечь внимание Дамиона и сделал это неискренне?
— Отчасти поэтому. Когда все зашло слишком далеко, я задумался, имею ли право вмешиваться в твои отношения с Дамионом. Потом вся эта дурацкая история с «Комплексом». — Он вздохнул. — Пожалуй, мне придется признаться во всей этой нелепице.
— Было бы неплохо, — сухо подтвердила она.
— Когда ты мне сказала, что идешь вечером в четверг на прием с Дамионом, я сразу же понял, что проигрываю. Я бросил тебя к нему, разжег его интерес, возбудил ревность, вот и заплачу теперь по счетам. Я ясно видел, что он тебя хочет, и не мог придумать ни единой причины, которая могла помешать тебе лечь с ним в постель. Весь вечер я звонил тебе домой, потом ему, пытаясь убедить себя, что неверно оцениваю ситуацию, что ты не станешь любовницей Дамиона. И когда уже в двенадцатом часу набрал твой номер и обнаружил, что трубка снята, то почувствовал, что схожу с ума. Через десять минут после этого я уже подъехал к твоему дому и нажал на кнопку домофона. Потом, когда ты ответила, мне пришлось срочно изобретать какой-нибудь убедительный повод для того, чтобы подняться к тебе в квартиру. Никогда в жизни я еще не принимал решение так быстро.
— Ты хочешь сказать, что придумал всю эту историю с продажей гостиницы? Не может быть, Адам. Мы ведь ездили в «Комплекс» и обсуждали вопрос о продаже с вице-президентами. Так они делали предложение о покупке «Вистерии»? — У Линн кругом пошла голова.
— Да, верно. И твои родители попросили меня осторожно разведать, не можешь ли ты взять на себя работу менеджера. И эта часть моей истории соответствовала истине. Но до срока контракта остается десять дней, да и родители уже решили его отклонить. Они намерены уйти на отдых, но время еще есть и нечего спешить с продажей. А твое свидание с Дамионом я прервал лишь потому, что не мог вынести мысли о том, что ты ляжешь с ним в постель. Ясно, я не имею права манипулировать твоими решениями так, как делал это на прошедшей неделе. Мое единственное оправдание в том, что я люблю тебя и хочу, чтобы и ты меня любила.
— Я не могла лечь в тот вечер в постель с Дамионом, — тихо проговорила она. — Подсознательно я поняла еще за два дня до этого, что безумно люблю тебя.
Его внезапно напрягшееся тело продемонстрировало Линн, какое воздействие произвели на Адама ее слова.
— Ну а теперь эта мысль просочилась наконец и в твое сознание? Нет, я вовсе не хочу тебя ни к чему вынуждать.
Она подошла к стоящему у камина Адаму и крепко обняла руками за шею, прижавшись к нему всем телом.
63 
