123 
«Затем, что Нурбек прикидывает заранее: ищет своих. От меня не дождется. И вообще... – глазами она провожала свернутые на сторону головы, – пошли они все с их поганой экономикой...»
– Ваш билетик, – вежливый голос раздался над ухом. Маша подняла голову. Человек с красной повязкой ждал ответа.
– Я платила. На кольце. Честно. Там не было билетов.
– В которой кассе? – контролер осведомился деловито.
– Там.
На глазах у всего вагона, следившего с интересом, он подошел и взялся за колесо. Длинный язык выползал из билетной прорези. Оглядываясь, как фокусник, завершивший эффектный номер, он шел обратно.
– Три копейки пожалела, – заполняя графы, фокусник бормотал добродушно, – теперь выходит – рупь.
Маша смяла квитанцию и сошла на ближайшей остановке.
2
За ней пришли на Кредите. В лекционный зал, выстроенный амфитеатром, сунулась секретарская голова: «Ой, извините, там Арго в деканат, срочно», – глаза секретарши шарили по рядам. Студенческие головы повернулись, как на шарнирах. На самом верху амфитеатра Мария Арго запихивала вещи. «Да, конечно, пожалуйста...» – преподаватель смолк на полуслове. Головы вернулись на место – пользуясь неожиданным перерывом, народ заговорил о своем.
Сегодня обсуждали заметку в Советском экономисте. Редакция институтской газетки ходила ни жива ни мертва. Основной тираж успели изъять, за исключением нескольких копий, но и их оказалось довольно: жужжали на каждой кафедре, в каждой аудитории. В заметке, посвященной строительству дамбы, черным по белому значилось:
Грандиозное сооружение, к строительству которого решено приступить в самое ближайшее время, призвано защитить город от – Генерального Секретаря ЦК КПСС товарища Леонида Ильича Брежнева.
Тире, затесавшееся перед титулом, ясно указывало на выпадение следующей строки. Технический сбой обернулся катастрофой. Начальство, взявшее тайм-аут, обдумывало кару. Объяснений принять не пожелали.
Выбравшись из своего ряда, Маша спускалась по лестнице. Она шла осторожно. Записочка, сложенная самолетиком, спикировала под ноги. На ходу она поддела носком сапога. Белый клочок, не нашедший адресата, запрыгал вниз, к самой арене.
Валя сидела у прохода, на первой скамье. Неловко вывернув шею, она следила исподлобья. Сбившись с шага, Маша поймала взгляд. Валины глаза испустили сноп ужаса. Потерянная улыбка дрожала на губах, ходила меркнущим заревом. «Она-то откуда знает?» Неловко вывернув шею, Валя следила исподлобья. В сердце вспыхнуло короткое недоумение. Пройдя мимо бывшей подруги, Маша выбросила ее из головы.
Шагая по коридору, она собиралась с яростными мыслями. От слов, свившихся под языком, темнело в глазах. Слова вставали в горле, мешали дышать. Банковский коридор становился беспросветным. Призрак света, замкнутый в глубине, не пробивался сквозь мутные перекрестья. Тот, кто охранял государственные резервы, не нашел бы пути. От двери к двери, зная цену этому золоту, Маша шла к московским гостям.
В кабинете было тихо. Она сглотнула скверное слово и одернула свитер.
Декан поднял глаза. Маша стояла в дверях, озираясь. Комиссии не было – Нурбек сидел один.
– Мне передали, вы...
Фигура, встававшая навстречу, принимала паучьи контуры: расставив локти и упираясь руками, Нурбек поднимался из-за стола.
– Прошу, – он произнес сквозь зубы. – Ознакомьтесь, – и придвинул бумаги. Маша протянула руку.
«...Тоомасович, сборочный цех, эстонец...»
Она не успела осознать до конца. Глаза метались по строкам, но рука, дрогнув предательски, уже тянулась к шее – заслонить.
Не дождавшись ответа, Нурбек заговорил. Припадая грудью к столу, он говорил о советских людях, в которых нет и не может быть лжи. Тем, кто отвечает за личные дела, проверять не приходит в голову. Он говорил, не сбиваясь. Слова терзали подобием смысла. На ладони, заслонявшей шею, выступил холодный пот. Собравшись с силами, она отвела руку. След паучьих челюстей ныл, как свежая рана. Маша сжала губы и приказала себе: не чесать.
– В сущности, я все понимаю, – голос Нурбека стал нормальным. – Таким, как вы, обязательно надо учиться... Сделанного не воротишь, но мало ли, на будущее, – он усмехнулся. – Ваша ошибка в том, что... надо молчать.
– Молчать? – Маша переспросила растерянно. Шальная мысль ударила в голову: неужели сейчас, попугав, он сунет под сукно?
– Ни одной живой душе! – Нурбек произнес с напором и поднял глаза. Глядевшие в упор, они не видели кровоточивого знака. Нурбек, сидевший напротив, действительно не различал.
123 
