41 
Но самым удивительным был человек, сидящий посреди рубки во впадине, заполненной каким-то вязким полупрозрачным веществом с ртутным отливом. Или не человек? Обычно у людей не бывает такой белой кожи, такого длинного узкого лица с выступающей челюстью, таких тонких розовых губ и круглых ярко-желтых глаз, похожих на золотые монеты. Но зато у людей обычно есть брови и ресницы — а у этого, в кабине, они отсутствовали напрочь.
Волосы у него были длинные, прямые, серебристо-белые — совсем как у меня, если их не по-красить.
Я едва не ахнул, увидев шевелюру пилота, поднял руку и провел по своему затылку, пропуская пряди между пальцами. Что это значит?! Нет, у меня не такая белая кожа, да и глаза светло-синие, а не золотисто-желтые, но… Мы так похожи! И почему Эви не смогла пройти сквозь поле этого странного аппарата, а я смог?
Я замер, разглядывая мертвеца в кабине. Мой отец — Август Сид, легендарный основатель Херсон-Града, моя мать — дочь вождя кочевого племени из Донной пустыни, я сам — мутант с двумя сердцами… А кто этот белолицый в кресле?
Единственное, что приходило в голову: он упал с одной из небесных платформ. Хотя этот аппарат — явно не платформа, они гораздо больше и формой напоминают диски с волнистыми краями. Мутант побери, да они же просто огромные — мы видим их, летящих в облаках, а эту штуку на подобном расстоянии ни за что не заметить! Тут я припомнил рисунок в древней книге, которую показывал мне Орест, мой давно погибший учитель. Там был изображен древний корабль, построенный предками. Очень большой корабль. И над его бортами висели несколько лодок. Я тогда удивился и просил у Ореста, что это значит, а он ответил, что лодки, возможно, предназначались для спасения людей, если с большим кораблем что-то происходило и он начинал тонуть.
Что, если этот аппарат — нечто подобное? Воздушная лодка, спасательная или разведывательная, прилетевшая с платформы и по какой-то причине потерпевшая крушение?
Если так, то белолицый — один из сверхтаинственных обитателей небесных платформ, которые парят там вверху, далекие и непостижимые…
Мой покойный учитель их называл доминантами. Выходит, я вижу одного из этих доминант? Неужели у них у всех серебристые патлы?
Но при чем тут я? У меня волосы такие же, но моя мать — из кочевого племени, а мой отец — легендарный Август Сид…
Хотя откуда я знаю это?
Ну просто потому, что мне так сказали. А откуда еще ребенок может знать, что его родители — именно его родители, то есть родили его? Хотя насчет матери это точно известно, ведь мы похожи: форма носа, изгиб бровей, разрез глаз. Но вот отец…
Нет, но ведь этот тощий тип не мой папаша, правда? Возрастом не подходит. Хотя определить его возраст было затруднительно: когда я только влезал в кабину, то решил, что мертвец достаточно молод, хотя и постарше меня, а теперь казалось, что он совсем старик. Хотя лицо не морщинистое, кожа гладкая и бархатистая. Да нет, какой там старик — он мне ровесник! Впрочем… я шагнул в сторону, разглядывая его профиль — впрочем, когда присматриваешься, чудится, что совсем старый, развалина, а не человек.
При падении аппарата это лишенное возраста белолицее существо не вылетело из кабины только потому что его удержало в круглой впадине наполняющее его вязкое вещество. Одет доминант был в светлые просторные одежды из гладкой легкой ткани. Худые, белые, с неестественно длинными пальцами руки лежали на покатых выступах по краям впадины. На запястьях проступали синие вены, а еще я увидел тонкие голубые жилки на лбу, на скулах и тонкой шее… Очень густая сетка кровеносных сосудов залегала под туго натянутой белой кожей. Левый рукав разошелся по шву, в прорехе на бицепсе виднелись три пары красных бугорков, будто поджившие ранки.
Он явно мертв, но запаха разложения нет. Что, интересно, его убило? Я приблизился и осторожно опустил руку в полупрозрачную ртутную субстанцию. Она была температуры тела и едва ощутимо покалывала кожу… будто статическим электричеством. Когда рука сдвинулась, вдоль кожи побежали искорки. Я замер — они сразу погасли. Вновь шевельнул рукой — вещество заискрило опять.
Я ощупал грудь доминанта слева. Потом справа, сердце не билось, и проверить, одно оно там или два, можно было только вскрыв грудную клетку, чего я делать не собирался.
На панелях вокруг мертвеца мигали пятна света, внутри трещало и стрекотало, будто там прятался целый рой насекомых. Человеческая техника издает совсем другие звуки.
41 
