42 
Здесь было очень жарко, причем, как мне показалось, с момента моего появления температура увеличилась. Поняв, что горячий воздух идет откуда-то снизу, я обошел впадину с доминантом. Из вогнутой стены кабины за ним выступал гудящий агрегат с большими металлическими катушками, раскаленными до вишневого цвета. Они натужно рокотали; на полу под агрегатом валялись пятиугольные фасеты — наверное, отлетели при ударе.
Стало еще жарче. Когда я подошел ближе, что-то мигнуло, и катушки зарокотали громче. В раскаленных сердцевинах запульсировал багровый свет — они будто отреагировали на мое появление. Я стащил рубаху, попятившись, бросил ее наружу сквозь прореху в колпаке и вернулся к мертвецу. Под выгнутой стеной слева от впадины был столик, похожий на цветок — тонкая белая ножка, расширяющаяся кверху, плавно перерастала в круглую столешницу. На ней лежало устройство размером с мою руку: овальный выгнутый лист бледно-желтого цвета, с короткой трубкой, выступающей из одного конца. Лист состоял из узких продольных сегментов, как тулово большой личинки.
Хмурясь, я подошел ближе. А трубка — это что, оружейный ствол? Но как такую штуковину держать в руках? Или в желоб надо вложить руку запястьем в сторону ствола? А где спусковой крючок, магазин, цевье?
Катушки гудели, воздух плавился и дрожал, по моему лицу поползли капли пота. Я шагнул к столику, и тут на поверхности желтой «личинки» мигнуло пятнышко цвета. Там словно включился какой-то датчик, только свет загорелся под гладкой поверхностью, а не на ней.
И такое же пятно мигнуло на моей груди. Едва не подскочив, я прижал к ней ладонь. Круглый, похожий на шайбу генератор силовой брони, глубоко погрузившийся в мою плоть, едва заметно дрожал. Зеленоватый свет то разгорался, то гас на его поверхности — и в такт ему мигал огонек на «личинке».
Я сделал еще один шаг, и они замигали чаще. Осторожно протянув руку, коснулся оружия (почему-то я был уверен, что это именно оружие) указательным пальцем.
Бледно-желтая поверхность была мягкой, немного шершавой и холодной. Я скосил глаза на свою грудь. На круглой плоскости то угасая, то разгораясь, кружилась спираль зеленого света. По коже вокруг генератора бежали мелкие капли пота. Ну и жара здесь! И ведь она усиливается с каждой минутой.
Мой генератор и аппарат тихо защелкали в такт.
И что все это значит?
Я решил, что хватит бессмысленно топтаться тут и сунул левую руку в желоб.
Изогнутый бледно-желтый лист дрогнул, встрепенулся, как живой, и сомкнулся на руке от локтя до запястья, выпустив из краев три пары изогнутых тонких когтей. Я отшатнулся, вскинув руку. Когти вонзились в кожу, мгновение боли — и они целиком погрузились в нее.
— Эй! — Я схватился за сжавшую руку мягкую черную трубку и попытался отодрать. — Отцепись!
Но эта штука прилипла намертво. Сначала было больно, из шести ранок даже выступили капельки крови, но боль быстро прошла, и я ощутил легкое покалывание под кожей. Там что-то двигалось! Будто шесть тонких змеек извивались под ней, удлиняясь, тянулись вдоль плеча… к шее, вверх… Левое ухо заложило, и я вскрикнул, схватившись за шею. Что-то чужеродное двигалось внутри меня, змеилось под кожей, тянулось к моему мозгу — все выше и выше. Оно нырнуло под челюсть слева, исчезнув под костью. Заныли зубы, потом один продрала жуткая боль — должно быть, нити зацепили нерв — и жутко заныл левый глаз. Веко задергалось.
Скалясь, тихо постанывая и тряся головой, я попятился. Заболела грудь, я поглядел на нее — оказывается, не все шесть нитей вытянулись кверху, одна пошла от плеча наискось вниз, змеясь под кожей, достигла генератора силовой брони.
В моей голове громко щелкнуло.
— Музыкант! — донеслось из глубины зала. — Осторожно, здесь…
А потом наступила полная тишина. Мир на мгновение померк, и когда возник снова, контуры всех предметов вокруг были очерчены тонкими световыми линиями.
Ахнув, я отшатнулся, повернулся кругом. Однажды мне доводилось видеть голограмму — кусок стекла, внутри которого была объемная картинка. Сейчас я будто попал внутрь такой голограммы.
Что-то зажужжало. Запикало.
Тихий бесполый голос произнес в моей голове:
Обнаружен новый нейрологический центр. Произвожу установку системы.
Жужжание усилилось.
— Кто это говорит? — спросил я.
Для коммуникации не требуется издавать звуки, достаточно связно оформленных мыслеформ.
42 
