очень нудно 
88 
«Да, вот такая это женщина, – сказал после процесса один из судей. – Она подавала себя как дама из высшего общества, а уровень жизни ей обеспечивали деньги, предоставляемые ее агентшей».
Одной из основных улик, фигурировавших на суде, была бухгалтерская книга мадам Гэррити, в которой было записано количество мужчин, ежедневно посещавших ее заведение, количество обслуженных каждой из девушек и заработок самих проституток. По этой книге выходило, что за четыре дня шесть постоянно работавших девушек обслужили триста девяносто четырех мужчин и получили за это 98,5 доллара, и столько же ушло в карман мадам. Две из шести девушек обслужили за пять дней двести шесть мужчин, из них сто тридцать – Флоринс, причем в один из дней она обслужила целых сорок пять человек. Получила же Флоринс за эти пять дней 32,5 доллара.
2
К середине 1904 года в южной части Чикаго откровенный порок, за исключением рассеянных публичных домов на Мичиган-авеню, сконцентрировался в районе Тридцать первой улицы, в Южном Чикаго, и в районе, границами которого служили Кларк-стрит, Уэбаш-авеню, Восемнадцатая и Двадцать вторая улицы. Эту территорию, которая включала в себя, кроме четырех перечисленных улиц, еще и Стейт– и Дирборн-стрит, Арчер– и Армур-авеню, именовали просто Прибрежным районом. Это было самое большое, самое примечательное и самое отвратительное из всех чикагских гнезд порока; в нем были объединены наихудшие черты Гиблых Земель и Маленького Шайенна, и нет такого слова даже, чтобы достойно охарактеризовать это место. Там были салуны, винные лавки и невероятно развратные танцевальные залы. По улицам, аллеям и кабакам там шныряли проститутки, разбойники, грабители, дегенераты, отравители, воры, карманники, просто бродяги и, конечно, сотни сутенеров, организованных в Ассоциацию поддержки сводников. Там были самые грязные и отвратительные кабаки и публичные дома; серия двадцатипятицентовых борделей, населенных негритянками и известная как «Клоповник», была не лучше сараев для скота в Новом Орлеане или Сан-Франциско. Там проводились пип-шоу, в основном рассчитанные на мальчиков, и обеспечивались развлечения для холостяцких вечеринок; в 1908 году известная исполнительница пип-шоу, Веселая Вдова Киддо, послужила причиной небольшого скандала, сплясав голышом на вечеринке в честь одного лейтенанта полиции. Там были банды сутенеров, содержавшие кабаки для «слома», и школы, где девочек обучали различным извращениям после того, как их «сломают» профессиональные насильники. Там находились аптеки, где собирались наркоманы и в открытую кололи друг другу кокаин и морфин, который здесь же и покупали. В одной из таких аптек предоставлялись и иглы для инъекций. Там жили король и королева кокаина, Юджин Хастьон и его жена Лотти – у них на квартире на Дирборн-стрит хранился запас кокаина фунтов в тридцать и вполовину меньший – морфина, и еженощно они рассылали продавцов по борделям. Лотти Хастьон была выпускницей колледжа, говорила на пяти языках, а в свободное время сочиняла музыку, рисовала портреты и прекрасно вышивала.
3
Витриной Прибрежного района, ярким символом откровенного порока, находящегося под покровительством властей, был бордель на юге Дирборн-стрит, расположенный в домах № 2131 – 2133, – трехэтажный, пятидесятикомнатный двойной особняк стоимостью 125 тысяч долларов, который построили в 1890 году Лиззи Аллен и Кристофер Коламбус Крэбб. Там находился всемирно известный клуб «Эверли», которым заправляли замечательные сестры Ада и Минна Эверли, пустившиеся в бизнес проституции безо всякого опыта и связей в преступном мире. Они никогда не работали проститутками, однако в результате превратились в самых успешных мадам, каких только упоминают записи. Когда они отошли от дел, им было по тридцать с небольшим, а позади были двенадцать лет, на протяжении которых двери клуба «Эверли» никогда не закрывались, разве что для того, чтобы дать проституткам поспать, – и накопили сестрицы за это время миллион долларов наличными, около двухсот тысяч ювелирными изделиями, на двадцать пять тысяч – расписок от клиентов и на сто пятьдесят тысяч – книг, картин, статуй и других предметов искусства. Их мебели хватило бы, чтобы обставить небольшую гостиницу, среди прочего у них было сорок – пятьдесят медных кроватей, выложенных мрамором и снабженных специальными матрацами и пружинами, и двадцать плевательниц с золотыми пластинами, которые стоили каждая по шестьсот пятьдесят долларов. Греховные деньги обеспечили им неплохую старость.
88 
