очень нудно 
89 
Сестры Эверли родились в небольшой кентуккийской деревушке неподалеку от Луисвилла, Ада – в 1876 году, а Минна – два с небольшим года спустя. Они были дочерьми адвоката и получили полное школьное образование, чего в те дни было достаточно для леди на юге. В Чикаго об их происхождении знали лишь несколько самых близких друзей, но Минна, возглавлявшая их совместное предприятие и распоряжавшаяся финансами, всегда подписывала банковские документы как «Минна Лестер» – возможно, это и была их настоящая фамилия. Друзьям они говорили, что назвались Эверли в честь бабушки, которая всегда подписывала письма «Everly Yours» – «Всегда Ваша». В 1897 году две сестры вышли замуж в своем родном городе, причем за двух братьев, но не прошло и года, как они бросили своих мужей – по их словам, оба брата были грубы и пытались подавить их. Больше ни та, ни другая замуж так и не вышли. На самом деле, если верить некоторым пожилым жителям Чикаго, которые еще застали расцвет клуба «Эверли», ни у той, ни у другой и любовников не было, и этим они отличались, пожалуй, от девяноста девяти процентов других мадам.
Бросив мужей, наши сестры присоединились к театральной труппе и около года путешествовали по Среднему Западу, играя эпизодические роли в мелодрамах варьете «Ист Линн». На двоих у них было около тридцати пяти тысяч долларов, большую часть из которых составляли деньги, полученные к свадьбе, и позже Минна Эверли рассказывала, что они «искали себе городок, куда бы эти деньги вложить». В начале 1898 года они играли в Омахе и обнаружили, что в этом городе, бывшем в ту пору одним из самых открытых городов страны, ожидается открытие Трансмиссисипской выставки и, соответственно, прибытие множества народа. И везде, где бы наши девушки ни были, они слышали об огромных деньгах, которые получают хорошо управляемые бордели, и в итоге они решили, что проституция – это именно то дело, которое позволяет получить максимальную прибыль при минимальном риске.
Весной 1898 года сестры Эверли взяли в аренду бордель в Омахе, произвели там косметический ремонт, наняли новых девушек, подняли цены и руководили им на протяжении всей выставки, получая приличную прибыль, но, как только выставка закончилась, их бизнес пошел на спад – местные гуляки никак не желали платить по десять долларов за девушку и по двадцать – за бутылку вина. Сестры сделали вывод, что только город с большим количеством светских людей может поддержать бордель высокого класса, и несколько месяцев провели в поисках такого места, объехав Вашингтон, Нью-Йорк, Новый Орлеан и Сан-Франциско, но так и не нашли ничего подходящего. Зимой 1899 года они приехали в Чикаго, прослышав, что мадам Эффи Ханкинс, которая арендовала дом на Дирборн-стрит вскоре после смерти Лиззи Аллен в 1896 году, была озабочена тем, чтобы продать дело и попытать счастья в Нью-Йорке. Сестры Эверли выкупили у нее бизнес вместе с имуществом и девушками, за пятьдесят пять тысяч долларов, выплатив двадцать тысяч сразу и договорившись выплатить остальное в течение шести месяцев, и тут же выбросили имущество и уволили девушек. Затем они собрали плотников и мастеров, и те провели полный ремонт здания, от подвала до чердака. Потом они наняли новых проституток, большинство из которых никогда до этого не работали в Чикаго, и 1 февраля 1900 года этот бордель открылся заново – теперь уже как «клуб «Эверли»».
4
Под управлением двух талантливых сестер клуб «Эверли» стал самым выдающимся, самым роскошным и в то же время – неизменно прибыльным борделем в Соединенных Штатах, а может, и во всем мире. Гости из Европы, дивясь его безвкусной роскоши, утверждали, что он превосходил все, что можно было найти в Париже; а знаменитый Зал красного дерева в Вашингтоне, известный дом Керри Уотсон на Кларк-стрит и лучшие бордели Нью-Йорка, Сан-Франциско и Нового Орлеана были по сравнению с ним просто убогими гостиницами, годными лишь для любовных игр шимпанзе. В чикагской «Трибюн» писали: «Ни один публичный дом в мире не был столь богато обставлен, не рекламировался столь активно и не был столь популярен у богачей, не особенно отягощенных моралью». Даже в докладе Чикагской комиссии по нравам, совершенно справедливой в суждениях и строго придерживавшейся фактов, было написано, что клуб «Эверли» – это, пожалуй, «самый знаменитый и самый роскошный публичный дом в этой стране».
За двенадцать лет своей активной деятельности сестры Эверли потратили около двухсот тысяч долларов на меблировку своего блестящего замка греха, и мужчины, даже с детства привыкшие к роскоши, бывали поражены его великолепием. Менее же состоятельных посетителей просто шокировали занавески и портьеры из золоченого шелка, огромные диваны и стулья с обивкой из дамасского шелка, толстые и дорогие ковры, золотые плевательницы, мозаичные кровати, столы из красного дерева, покрытые мраморными плитами, картины и гобелены, статуи, шкатулки из переливающихся морских раковин, клетки со сладкоголосыми канарейками, серебряные столовые приборы, золоченые ванны специально для клиентов, китайское стекло и хрусталь, золотые подносы и ведра для шампанского, скатерти из ирландских тканей с испанской вышивкой, полдюжины пианино, одно из которых было густо позолочено и сделано на заказ общей стоимостью в пятнадцать тысяч долларов, украшенные курильницы и тысяча других роскошных мелочей.
89 
