очень нудно 
119 
Я посмотрел на Лориана. Мальчишка низко наклонился над книгой, изо всех сил делая вид, что занят рефератом, но на самом деле жадно слушал. Его ошеломила новость о перемене в Вэнсе. И в мыслях мальчишки носился вихрь самых невероятных образов. Я не стал вслушиваться в них.
– Полагаю, Паула расписала тебе все прелести новой жизни. Бессмертие, сила, красота, знания.
Вэнс улыбнулся, блеснув клыками:
– Да. Что-то такое она говорила.
– Тогда позволь внести некоторые коррективы. Не буду говорить о внутренней политике клана, о пассивности его магии, о вашей полной зависимости от Вьесчи.
Как учитель, Паула очень слаба. Ты не получишь нужного тебе уровня знаний и силы. Но и это не главное. С возрастом эмоции человека начинают гаснуть. В тридцать лет чувствуешь не так ярко, свежо и красочно, как в пятнадцать. А в восемьдесят не так, как в тридцать. Душа гаснет. Удивляться нечему. Желаний особых нет. Хотя бывают, конечно, исключения… Теперь представь, что ты не человек и живешь двести, триста, тысячу лет.
Гемран погладил кожаные подлокотники кресла, спросил напряженно:
– Ты тоже чувствуешь так?
– Я сканэр. Я постоянно «оживляю» свою душу через других. Мои чувства такие же сильные, как и сто лет назад. Мне интересно жить, потому что я общаюсь с ними. – Я указал на Лориана, который невольно поежился под взглядами двух вампиров. – Ты был таким же. Настоящим. Ярким. Живым.
Вэнс помолчал. В его душе медленно поднималась черная ярость. На меня, на Паулу, на всех киндрэт.
– Сколько у меня времени? – спросил он отрывисто и уточнил резко: – Сколько времени пройдет до того, как я стану меняться?!
– Лет двадцать.
– Почему так мало? Ты же говорил, восемьдесят…
– Я говорил про людей. Ты будешь меняться по-другому. Все человеческое станет тебе чужим, может, даже отвратительным. Твой талант из той, смертной жизни.
Не знаю, что станет с ним. Поговори с Паулой. Она сумеет объяснить лучше. Впрочем, может, я драматизирую и тебе не будет трудно…
– Мне уже трудно.
Он поднялся, прошелся по гостиной, задевая полами плаща за подсвечники. Хорошо, что свечи в них не горели.
– Нужно продолжать репетиции. Встречаться с людьми. А я не могу появляться на улице днем. Группа держится на мне. Мы должны были ехать в турне. Десять концертов в десяти странах. Я постоянно чувствую голод!
– Ну это нормально. В первое время…
– Это ненормально! Ненормально хотеть впиться в шею своему собственному клавишнику! Я не могу сосредоточиться! В голове какой-то сумбур! Мне нужно время на то, чтобы понять, как быть… одним из вас.
Научиться быть вампиром! А у меня нет этого времени!
– Есть заклинания, которые облегчают жизнь…
– Я их не знаю!
– У тебя есть учитель. Обращайся к ней!
– Но ты – мой друг!
Теперь вскочил я. Схватил его за плащ на груди:
– Да пойми ты! Я не могу учить тебя! Не имею права!
Ни Александр, ни Фелиция не позволят! Ты – фэриартос! Я – даханавар! У нас разная магия! Разные методики воспитания «птенцов»! Я не могу передавать тебе наши знания! Никто не знает, что ты сделаешь с ними лет через двести. Может, обратишь против меня! Это поли тика кланов. Теперь ты принадлежишь не только себе.
Не можешь делать все, что взбредет тебе в голову.
Я выпустил его, подтолкнул к креслу. Вэнс послушно сел, машинально поправил шарф, выбившийся из-под плаща.
– Сейчас ты очень уязвим. Нужно учиться защищаться. Найди время и попроси Паулу научить тебя. Она обязана.
– У нее сейчас какие-то проблемы. – Выразительный голос Гемрана потускнел.
– Это тебя не касается! Проблемы будут у тебя, если ты не позаботишься о себе.
– Ладно. Я попрошу.
Казалось, он очень устал. Я физически ощущал его апатию и чувство безысходности.
– Эй, Вэнс! Не распускайся! Сначала всем тяжело!
Знал бы ты, каково было мне, когда на меня обрушилось это все. – Я обвел рукой вокруг головы. – Звуки, голоса, чужие эмоции, обрывки мыслей. Представь себе удовольствие слышать, что реально думают о тебе окружающие.
А тебе всего-то нужно научиться пудрить людям мозги.
Можешь поверить, фэриартос умеют это делать в совершенстве. Пара уроков, и никто в твоей рок-группе не удивится, почему ты назначаешь репетиции только после захода солнца.
Чувства Гемрана просветлели. Хмурое лицо стало внимательно-заинтересованным. Он успокоился. Я его успокоил. Своими словами и ненавязчивым влиянием.
119 
