очень нудно 
48 
Ладно, хватит воспоминаний.
Я пошла в дом посмотреть, что нужно приготовить к приезду Квинна на завтрашний вечер, и составить список необходимых покупок. Очень неплохой способ провести воскресный день. Поехать за покупками. В душ я пошла, предвкушая удовольствия этого дня.
Минут через тридцать, когда я уже губы мазала, меня оторвал от этого занятия стук в дверь. На этот раз я взглянула в глазок — и у меня сердце упало. Но открыть дверь я была обязана.
На дорожке стоял знакомый длинный черный лимузин. По прошлому опыту встреч с этой машиной надо было ждать неприятных новостей и бед.
Человек — существо — стоявшее у меня на крыльце, был личным представителем и адвокатом королевы вампиров Луизианы, а звали его мистер Каталиадис — ударение на втором от конца слоге. Впервые я его увидела, когда он пришел мне сообщить о том, что моя кузина Хедли умерла, оставив мне свое имущество. И не просто умерла, но была убита, и виновный в этом вампир был казнен прямо на моих глазах. Эта ночь была для меня полна потрясений: не только узнать, что Хедли покинула этот мир, но покинула его как вампир, и была до того фавориткой королевы — в библейском смысле слова.
Хедли была одной из немногих моих родственниц, и потеря ее была для меня ощутима. В то же время я не могла не признать, что Хедли в свои юные годы много причинила горя своей матери и страданий моей бабушке. Если бы она осталась жить, может быть, она попыталась бы искупить это… а может, и нет. Но ей не представилось такой возможности.
Я глубоко вздохнула и открыла дверь.
— Здравствуйте, мистер Каталиадис, — сказала я, чувствуя, что озабоченная улыбка растягивает мне губы весьма неубедительно.
Адвокат королевы состоял в основном из округлостей. Круглое лицо, еще более круглый животик, бусины глаз, круглые и темные. Вряд ли он человек — или, по крайней мере, на сто процентов человек, — но кто он, я точно не знала. Не вампир — вот он здесь, на ярком солнце. Не вервольф и не оборотень: не клубится вокруг его мозга красноватое гудение.
— Добрый день, мисс Стакхаус, — просиял он. — Как я рад снова вас видеть!
— А я вас, — соврала я сквозь зубы. — Я заколебалась, вдруг ощутив себя болезненной и нервной. Наверняка Каталиадис, как и все сверхъестественные существа, учуял, что у меня плохое время месяца. Только этого мне и не хватало. — Не зайдете ли?
— Спасибо, дорогая, — сказал он, и я отступила с дороги, наполненная мрачными предчувствиями, впуская в дом это создание.
— Садитесь, прошу вас. — Я твердо решила быть вежливой. — Не хотите ли выпить?
— Нет, спасибо. Кажется, вы куда-то собирались? — Он нахмурился, глядя на сумочку, которую я бросила на стул, когда шла к двери.
Так, я, наверное, чего-то не уловила.
— Да, — ответила я, вопросительно приподняв брови. — Я собиралась за продуктами, но это можно на часок отложить.
— Вы не собрали вещи, чтобы вернуться со мной в Новый Орлеан?
— Что?!
— Вы не получили мое сообщение?
— Какое?
Мы смотрели друг на друга во взаимном недоумении.
— Я к вам направил девушку с письмом от моей адвокатской конторы, — сказал мистер Каталиадис. — Она здесь должна была быть четыре ночи тому назад. Письмо с магической печатью, никто, кроме вас, не мог бы его открыть.
Я замотала головой, и недоуменное выражение моего лица сказало все, что могла бы сказать я.
— Вы хотите сказать, что Гладиолы здесь не было? Я ожидал, что она будет в среду вечером самое позднее. Она не приехала бы на машине, потому что любит бегать. — Он снисходительно улыбнулся на секунду, но улыбка тут же растаяла. — В среду вечером, — подсказал он мне.
— Я в тот вечер слышала кого-то возле дома, — ответила я и вздрогнула, вспомнив напряжение той ночи. — Никто к двери не подходил. Никто не пытался проникнуть в дом. Никто меня не позвал. Было только ощущение какого-то движения снаружи, и все зверушки замолчали.
Столь мощное существо, как адвокат сверхъестественной природы, не бывает сбитым с толку, но он стал очень, очень задумчив. Через минуту он так же задумчиво встал и поклонился мне, жестом указав на дверь. Мы вышли. На крыльце он обернулся к машине и поманил рукой.
Из-за руля вышла очень худая женщина. Она была моложе меня — лет двадцати или около того. Как и мистер Каталиадис, она была человеком лишь отчасти. Темно-рыжие волосы торчали клоками, на лице слой штукатурки. Даже вызывающий вид девушки из «Волоска» бледнел перед этим зрелищем. На ней были полосатые чулки — резкий контраст черного и розового, ботинки до колен — черные и на неимоверно высоких каблуках. Юбка черная, прозрачная, плиссированная, а сверху ничего, кроме розового топа.
48 
