очень нудно 
30 
Едва не мурлыкая от удовольствия, Виллоу, прежде чем надеть брюки, несколько раз провела по ним ладонью. Как и рейтузы, они плотно охватили ее бедра. Рубашка была не менее мягкой и удобной и украшена по низу лифа бахромой и тесьмой. Она скульптурно обрисовала упругую высокую грудь Виллоу. Вся одежда источала легкий аромат розовых духов. Виллоу сделала несколько пробных шагов, чтобы почувствовать, как она будет двигаться без привычного груза юбок. Свобода и легкость движений, которые она ощутила, поразили ее.
«Мама пришла бы в ужас, увидев меня в брюках, — подумала Виллоу, испытывая одновременно и восторг, и грусть. — Но нищим не приходится быть разборчивыми.
И потом, брюки очень теплые. Да и тело они скрывают не хуже юбок. Просто немного по-другому скрывают».
Оставалось надеть джинсы и шерстяной жакет в крупную красно-черную клетку, какие обычно носят лесорубы. Джинсы были просторнее других вещей, как, впрочем, и жакет. И пистолет отлично помещался в одном из передних карманов. Замысловатый разрез и застежка на джинсах поначалу озадачили Виллоу, но уже через минуту она деловито застегивала упрямые тугие пуговицы. Она продела руки в рукава жакета, который предназначался, по всей видимости, для мужчины, поскольку пуговицы оказались не на той стороне. Джинсы и жакет какое-то время уже были в носке, успели обмяться и не топорщились, как это бывает с новыми вещами.
Виллоу взяла из кучи одежды жемчужно-серую широкополую шляпу с низкой тульей. Несколькими легкими ударами ладони она вернула шляпе первоначальную форму, надела ее и завязала тесемки под подбородком. Явно не хватало зеркала.
«Ну и хорошо, что его нет, — подумала Виллоу — Мои волосы сейчас, наверно, похожи на речные водоросли»
В новой одежде Виллоу почувствовала, что ей становится тепло. Она лишь сейчас поняла, как долго пробыла в мокром и холодном костюме. Виллоу почти со страхом взглянула на небо. Облаков не было, но это не гарантировало того, что дождя не будет. К концу дня ураган мог принести с гор дождевые тучи.
Налетел ветер, как-то противно завыл, напомнив Виллоу о холодной ночи, которую она коротала в одиночестве. Вверх взметнулся сноп искр. Виллоу вынула пару головешек; огонь в костре медленно угас. Она присыпала угли землей, после чего пожалела об утрате источника тепла. Взглянув на узкую полоску брезента, которая предназначалась для нее, Виллоу еще раз подумала, насколько крупным был Калеб Блэк. Мысль о том, что она должна лечь рядом с этим мужчиной, приводила ее в смятение. Но мысль о том, чтобы лечь на холодной сырой земле, бросала ее в дрожь.
Бесшумно сняв шляпу, жакет и джинсы, Виллоу опустилась на брезент и юркнула под одеяло. Сознание того, что Калеб совсем рядом, порождало в ней беспокойство и напряженность. Однако, видя, что Калеб никак не реагирует на ее появление под одеялами, Виллоу мало-помалу расслабилась, наслаждаясь исходящим от Калеба теплом. Она глубоко, с облегчением вздохнула и почувствовала, что засыпает.
Калебу для этого понадобилось больше времени, но в конце концов заснул и он. У него выработалась привычка периодически просыпаться и прислушиваться к окружающим звукам, после чего он снова погружался в сон. В одно из таких пробуждений он обнаружил, что его рука обнимает Виллоу за талию, в то время как она уткнулась лицом ему в грудь и положила руку на плечо. Улыбнувшись, он подтянул повыше одеяло и накрыл с головой обоих, убрав таким образом свет и сотворив мир, единственными обитателями которого были он и девушка, так доверчиво спавшая в его объятиях. Засыпая, он ощущал запах розовых лепестков, исходивший от одежды, которую некогда носила английская аристократка.
Когда Калеб проснулся, почувствовав, что хорошо отдохнул, овраг освещали косые лучи заходящего солнца. Виллоу продолжала спать, свернувшись калачиком. Они оба лежали на левом боку. Рука Калеба покоилась на талии Виллоу. Теплые девичьи бедра прижимались к Калебу, что вызывало вполне предсказуемую реакцию в его теле.
Не двигаясь, но ощущая бешеные толчки крови, Калеб мысленно приводил множество аргументов, в силу которых он не должен позволить своей руке лечь на девичью грудь, приласкать соски и выяснить, так ли они ведут себя под мужской рукой, как под струями холодного дождя. Но в этом маленьком, совершенно особом мирке под одеялами все аргументы казались зыбкими и недостаточно убедительными.
«Спокойно, старина, — скомандовал себе Калеб. — Она может быть замужем. И даже если это не так, она одинокая женщина в этой суровой пустынной стране. Я не хочу, чтобы она потом говорила, будто я воспользовался случаем. Если она хочет меня, пусть посмотрит мне в глаза и скажет об этом».
30 
