очень нудно 
36 
Это заняло не больше минуты, и Эстрелла быстро надела элегантный кремовый брючный костюм с черной вышитой блузкой и туфли на высоком каблуке.
Так, теперь надо решить, что делать с волосами. Подняв руку к голове, она замерла, решая, убрать ли шпильки, державшие ее тщательно сделанную прическу, и распустить волосы, или… Нет, лучше оставить все, как есть. А вот когда они доберутся до виллы, она обратится за помощью к Рамону, тот любит запускать руки в ее волосы и смотреть, как локоны падают на ее лицо, плечи.
Уже сейчас у Эстреллы, лишь при одной мысли об этом, пересохло во рту и напряглось тело.
Нет, больше ждать нет сил! Быстро брызнув немного ее любимых духов на шею и запястья, она схватила свою кожаную сумочку-конверт и направилась к двери, все еще напевая себе под нос.
Эстрелла только подошла к лестничной площадке, с которой могла видеть заполненную людьми комнату, когда звук открывающейся справа двери привлек ее внимание. То, что она увидела, заставило ее замереть на месте.
Рамон и отец выходили вместе из боковой комнаты. А это могло значить только одно.
Несколько недель назад они вот так же провели немало времени в библиотеке…
Нет, она не могла об этом думать. Лучше бы она ничего не видела!
Больше всего на свете ей хотелось бы вернуться на несколько минут назад, подкрасить губы или нанести еще один слой туши на ресницы и выйти из комнаты так, чтобы не видеть этой сцены.
Не видеть, как Рамон шел перед ее отцом, держа длинный белый конверт. Не видеть, как ее отец убирает ручку с золотым пером в нагрудный карман костюма.
Свадьба была закончена, клятвы даны. Она и Рамон стали мужем и женой — значит, можно официально завершать сделку и подписывать документы. Рамон даже не захотел подождать, пока закончится день свадьбы, и поспешил получить награду за то, что, женившись на ней, спас ее репутацию.
Эстрелла почувствовала такую острую боль, как будто ее ударили кинжалом в самое сердце. Лишь через несколько минут ей удалось справиться с нервами.
«Ты хочешь заставить его любить себя, дурочка? — прошептала она. — Неужели, строя воздушные замки, забыла про жестокую реальность? Ты просто обманываешь себя. Ты всегда знала, чего он хочет, и любовь не имеет с этим ничего общего».
К счастью, Эстреллу никто не заметил.
Она стояла, ничего не видя вокруг сквозь жгучую пелену слез. Нельзя допустить, чтобы Рамон понял, что она плакала!
Она досчитает до тридцати, а потом спустится вниз. Тридцати секунд должно быть достаточно.
— Раз… два…
Как странно, подумала Эстрелла, ведь наступил момент триумфа Рамона, день, когда он получит все, чего хотел, ради чего женился на ней, а он совершенно не выглядел торжествующим. Скорее, наоборот. Его брови были сумрачно сдвинуты, губы плотно сжаты.
— Четырнадцать… Или уже двадцать?
Эстрелла совершенно сбилась со счета. Может, ей стоит снова начать считать. Или…
— Эстрелла! — раздался нетерпеливый возглас Рамона.
Она не сразу поняла, что он стоит внизу и смотрит прямо на нее.
— Эстрелла!
На этот раз Рамон произнес ее имя тише, но с тем же напором, давая ясно понять, что не хочет больше ждать.
Когда пелена, застилавшая ее глаза, немного рассеялась, Эстрелла увидела, что Рамон поставил одну ногу на нижнюю ступеньку лестницы и высокомерно протянул ей руку. Он не собирался сам подходить к ней, говорил этот жест. Ее место было здесь, рядом с ним, и ей лучше поторопиться.
Прекрасно понимая, что ее колебание будет воспринято как сопротивление, а сопротивления Рамон не терпит, Эстрелла поспешила вниз так быстро, как только ей позволяли высокие каблуки.
Едва она дошла до него, как он схватил ее за руку так сильно, что она вздрогнула.
— Готова? — спросил Рамон совсем другим тоном, чем в церкви.
Неужели это происходило лишь пять часов назад?
— Д-да.
Это было все, что ей удалось сказать. Когда он вел ее по залу, почти тащил за собой, она судорожно пыталась найти хоть какую-то причину такой перемены.
Но ответ был слишком очевиден.
Рамон женился на ней, чтобы приобрести телевизионную компанию. Ну и, возможно, сыграла свою роль аристократическая фамилия. Пригодится будущим детям. Теперь он получил то, что хотел, и вся его притворная забота о ней отброшена за ненадобностью в сторону. Разумеется, все его прежнее поведение было одним притворством. Иначе откуда сейчас эта холодная ярость в глазах и вытянутые в одну линию сжатые губы?
36 
