Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
93 
И открыл глаза, только когда мотоблок запрыгал на кочках, вкатившись в лес.
* * *
Впереди раздался шорох: кто-то быстро приближался. Мирч выхватил автомат и вскочил. Смещаясь вправо, он дал очередь по коренастой фигуре, бегущей от подлеска. Человек упал в траву. Продолжая двигаться боком, Мирч выстрелил еще раз. Боёк щелкнул. Над сизой пеленой снова вырос человек со «штерном» на плече – и киевлянин понял, с кем вступил в схватку.
Трижды тренькнула пружина: первое лезвие вспороло левый рукав, второе полоснуло по щеке, третье ударило в раненое плечо, развернув Мирча кругом. Киевлянин рухнул в траву, хрипя, выдернул засевшую в мышце пластину. Рука горела огнем, перед глазами расплывались круги. Отработанным движением он выщелкнул магазин, зажав автомат коленями, вынул из чехла под мышкой новый, вставил в рукоять, дослал патрон в ствол и перевернулся на живот.
В подлеске зазвучали голоса. Раздался хлопок, ругательства, но Мирч не разобрал слов. Он поднял автомат над головой и повел стволом – пули веером разлетелись по низине. Откатившись в сторону, снова перезарядил автомат. Загудел двигатель, и справа зашелестела трава. Кто-то еще выбежал из подлеска, судя по звуку, и устремился прямо к Мирчу. Привстав, монах вскинул автомат. Выстрелил. Пули ударили в грудь высокого мутанта с большими желтыми глазами. Он не остановился, даже не дернулся, когда кровь брызнула из ран и на серой безрукавке расползлись бурые пятна. Мутант бежал, выставив вилы, и шипел: «О-о-ошшш…»
Мирч снова вдавил спусковой крючок, автомат запрыгал в руке. Жрец продырявил мутанту легкие, шею и попал в голову, выбив глаз.
Шипение оборвалось. Мутант изогнулся и, сделав еще один шаг, метнул вилы в Мирча. Тот уклонился, плавно подавшись вперед и в сторону, прыгнул и ударил снизу вверх. Ствол автомата пробил горло, хрустнули шейные позвонки. Мутант завалился на спину и затих.
– Живучая тварь, – прозвучало за спиной.
Мирч развернулся… и будто увидал свое отражение. В двух шагах стоял похожий на него жрец. Хотя одежда другая и лицо без шрамов, но рост, стойка, взгляд – те же.
– Назовись, – сказали оба одновременно.
И плавно, сохраняя дистанцию между собой, как по воде перетекли, сместились в стороны.
– Мирч Сельмур, – отозвался киевлянин первым.
Бросил разряженный автомат, откинув полу куртки, захватил пальцами метательные ножи в петлях.
– Петр Ра́стов.
Жрец повернул меч острием книзу и прижал левый локоть к боку, где по одежде расплывалось бурое пятно.
В тайных классах Канториума обучались лишь избранные – личные охранники Владыки да бойцы элитных карательных отрядов Ордена. Им не было равных среди простых воинов-монахов, солдат замка Омеги или бойцов топливных кланов, только наемные убийцы из школы Меха-Корпа могли состязаться с ними в мастерстве. И если им доводилось сходиться в бою, то все решали мгновенья. Один неверный шаг, выпад, даже взгляд – и тебя настигнет смерть.
Мирч отклонился назад. Петр сделал шаг вперед. Сплелись руки, прозвенела сталь, миг – и они разошлись: Петр Растов, сжимая окровавленный меч острием книзу, а Мирч Сельмур с рассеченным лицом.
Киевлянин упал на колени. Согнувшись, уперся ладонью в землю.
Петр вздрогнул, повернулся кругом. Ноги его заплелись, жрец вытащил торчащий из груди метательный нож, взялся за другой, в плече, и рухнул на спину.
Рука Мирча подломилась, он свалился лицом в траву. Кровь заливала глаза, дрожащие пальцы не слушались, не получалось попасть во внутренний карман. Прокусив губу, Мирч замычал, перевернулся на бок и достал брезентовый сверток. Сорвал зубами тесьму, нащупав холодный цилиндр, выдернул из петли. Вдавив большим пальцем кнопку, вонзил иглу между ребер. Она проткнула сердечную мышцу и впрыснула лекарство в кровь.
Мир взорвался сотнями вспышек, разрастаясь, сметая границы между болью и наслаждением, – дохнуло холодом, полыхнул огонь, отовсюду полился яркий свет. Сознание рванулось вверх, воспарило над телом – оно больше не нужно, оно лишь скелет, обтянутый мышцами, сосуд, заполненный жидкостью, кожаный кокон, который не сравнится с бескрайней вселенной, принявшей в свои объятия душу Мирча Сельмура, с безграничной силой Создателя, с бесконечной рекой времени…
Свет померк, сознание ухнуло в черную бездну. Мирч закричал, вернулась боль, казалось, на грудь уронили гранитную плиту, и теперь ни за что не выбраться из-под нее.
И только шевельнув рукой, он понял, что лежит на спине и смотрит в ясное холодное небо Пустоши. Все еще живой.
93 
