20 
– Пожалуй.
– Я слышал, что умерли Дженни, Томми и Шон. Это разбило мне сердце. Выходит, из старой дублинской шайки остались только Брай и мы с тобой.
– Брайан все еще в Дублине, – сказал Рорк. – Ему теперь принадлежит «Поросенок за пенни», и он часто сам отпускает выпивку.
– Слыхал об этом. Как-нибудь надо слетать в Дублин. Ты часто там бываешь?
– Нет.
Мик кивнул.
– Понятно. В конце концов, не все воспоминания такие уж приятные. Но ты преуспел, верно? Впрочем, ты всегда говорил, что выбьешься в люди. – Поднявшись, он подошел к стеклянной двери с полупустой кружкой в руке. – Подумать только! Тебе принадлежит не только этот отель, но и еще черт знает сколько всего! Я побывал во многих местах и всюду слышал о моем друге детства. Твое имя твердят, как молитву. Будь я трижды проклят, Рорк, если я не горжусь тобой!
«Никто из знавших меня в детстве никогда не говорил мне таких слов», – подумал Рорк.
– А чем ты занимаешься, Мик?
– Как всегда, бизнесом. И когда дела привели меня в Нью-Йорк, я сказал себе: «Мик, ты снимешь номер в шикарном отеле Рорка и повидаешь его». Теперь я снова путешествую под своим настоящим именем: после Ливерпуля прошло достаточно много времени. Но еще больше времени прошло с тех пор, как я пил пиво со старыми друзьями.
– Ну вот, ты повидал меня, и мы выпили пива. Почему бы тебе не рассказать, зачем я на самом деле тебе понадобился?
Прислонившись к двери, Мик поднес кружку к губам и посмотрел на Рорка. В его глазах мелькали искорки.
– Тебя никто не мог обвести вокруг пальца. Но я рассказал тебе чистую правду. Просто мне пришло голову, что тебя может заинтересовать дело, которое я собираюсь здесь провернуть. Речь идет о камнях – симпатичных разноцветных камешках, пылящихся без толку в темном ящике.
– Я больше не занимаюсь такими делами.
Мик усмехнулся и подмигнул Рорку.
– Не пытайся внушить старине Мику, что твои золотые руки остались без дела.
– Просто я нашел им другое применение – вполне законное. Теперь мне нет надобности шарить по карманам и взламывать замки.
– Да кто говорит о надобности? – фыркнул Мик. – У тебя же талант, данный богом! И дело не только в руках. Я в жизни не встречал никого с такими мозгами, как у тебя. Они просто созданы для того, чтобы обходить закон. – Он снова сел. – Не думаешь же ты, что я поверю, будто ты создал всю свою гребаную империю честным путем?
– Создал и продолжаю создавать, хотя это нелегко.
– Мое сердце! – Мик театральным жестом прижал руку к груди. – Я уже не так молод. Такой шок для меня чересчур.
– Ничего, переживешь. Придется тебе поискать другую оправу для твоих камешков.
– Жаль. Но ничего не поделаешь, – вздохнул Мик. – Ладно, у меня есть и честный бизнес – для разнообразия. Я затеял маленькое предприятие с двумя парнями, хотя они, конечно, сущие цыплята в сравнении с петухом вроде тебя. Мы занимаемся парфюмерией – духи и все прочее в романтической старомодной упаковке. Не хочешь вложить в это деньги?
– Надо подумать.
– Тогда поговорим об этом в другой раз – я здесь еще побуду некоторое время. – Мик поднялся. – А сейчас я лучше погляжу, какую каморку мне тут отвели.
Рорк тоже встал.
– Не могу сказать, что ты желанный гость в «Паласе», но мой дом к твоим услугам.
– Очень любезно с твоей стороны, но мне бы не хотелось причинять тебе неудобства.
– Никаких неудобств ты мне не причинишь. Я думал, что ты мертв, как Дженни и все остальные, кроме Брайана. Никто из них никогда не бывал в моем доме, так что я буду очень рад, если ты остановишься у меня. Я позабочусь о твоем багаже.
Психиатрические и личностные характеристики Йоста имелись во многих полицейских учреждениях в разных точках земного шара. Ева решила собрать их и передать вместе со своими заметками доктору Мире, главному психологу полицейского департамента Нью-Йорка, для подробного анализа. Но она прекрасно понимала, что профессиональный убийца, в сущности, являлся только орудием, и жаждала добраться до его нанимателя.
Собрав свою команду в конференц-зале, Ева подошла к экрану, с которого ей улыбалось лицо Дарлин.
– ФБР оценивает гонорар Йоста за каждое убийство приблизительно в два миллиона долларов США. Сюда не входит покрытие расходов – к тому же сумма увеличивается в зависимости от трудности работы. Не могу понять, каким образом жизнь двадцатидвухлетней горничной могла стать достойной гонорара в два миллиона?
20 
