122 
В считанные минуты оказавшись рядом, громадный корпус корабля закрыл собою небо, прекратив доступ лунного света. Орудийную палубу накрыла глухая темнота, опасно раскачивающиеся керосиновые лампы мигали, бросая чудовищные тени.
– Ну, давай, – умоляюще прошептала Люси. – Давай же, делай что-нибудь!
Словно откликаясь на ее мольбу, шхуна пришла в движение, отчего пол в узкой деревянной галерее резко накренился набок и все попадали. Люси обеими руками ухватилась за дуло пушки, стараясь удержаться на месте. На ощупь найдя поручни, судорожно цепляясь за них, она кое-как пробралась назад к амбразуре с правого борта, не вставая с колен, чтобы снова не потерять равновесие.
Видимо, Морис развернул все паруса, потому что шхуна буквально летела наперерез «Аргонавту».
– Боже, капитан, наверное, сошел с ума! – совсем детским от страха голосом воскликнул парень, который недавно доказывал свое старшинство.
Люси уперлась руками в соседнюю пушку, чтобы устоять в момент, казалось, неминуемого столкновения. Ей ужасно хотелось зажмуриться, но она изо всех сил сопротивлялась панике. И вдруг странное возбуждение овладело ею, как только она подумала, что даже если им суждено погибнуть, то это будет достойная смерть в сражении. Смерть, которую Морис примет полным хозяином своей судьбы на борту собственного корабля.
Она ощутила, что ее лицо стало мокрым от внезапно пролившихся горячих слез. Слез гордости.
А тем временем они уже скользили так близко от высящейся над водой туши «Аргонавта», что можно было различить темные фигурки людей, которые в панике метались по палубе. Стремительная атака «Возмездия» поставила их в затруднительное положение, ибо громоздкое судно с его слишком сложной системой парусов не могло быстро совершить необходимый маневр, чтобы уклониться от столкновения. Сама мощь флагмана королевского флота делала его уязвимым.
На это и рассчитывал Клермонт, зная отличные мореходные качества своего судна. За мгновение перед, казалось, уже неминуемым столкновением проворная шхуна совершила стремительный поворот, задев корпус «Аргонавта» с таким жутким треском, что Люси, содрогнувшись, зажала уши. Рискованный маневр не прошел без потерь. Где-то над палубой с ужасным звуком треснула мачта.
Из трубы, по которой передавались вниз команды с капитанского мостика, где стоял Морис, послышался мощный рев:
– Огонь!!!
В первую минуту Люси и канониры изумленно уставились друг на друга. И только потом поняли смысл маневра капитана, который поставил шхуну под пушки превосходящего их по размерам корабля. Таким образом вооруженный до зубов флагман, гордость королевского флота, оказался не опаснее, чем мирный торговый фрегат. Стреляя со столь близкой дистанции, Морис рисковал повредить свою шхуну, но это был тщательно рассчитанный риск.
Вероятно, они так и стояли бы с разинутыми ртами, если бы не гул пушки на корме и не раздраженный окрик капитана:
– Эй! Что вы там, внизу, заснули, что ли?!
Все сразу пришли в движение, лихорадочно готовя свои орудия к одновременному залпу.
Один из канониров поднес зажженную спичку к фитилю и яростно завопил:
– Это тебе за нашего Дигби, ты, грязный ублюдок!
В ответ пушки хором изрыгнули мощный взрыв.
Люси успела подумать, что старику Дигби пришлось бы по душе такое воздание его памяти.
Казалось, время почти остановилось в узкой галерее, заполненной запахом горящего пороха, оглушительным грохотом пушек и протестующими вздрагиваниями корпуса «Возмездия», который слишком близко подошел к «Аргонавту». Люси потеряла счет, сколько раз она пробиралась то взад, то вперед по кренящемуся под ногами полу, усыпанному песком. Ее спина и руки нестерпимо ныли от тяжести чугунных ядер и бочонков с порохом.
Дым ел глаза, жар обжигал пальцы, лицо и руки почернели от пороха. После жизни, полной уступок и самоуничижения, она чувствовала себя нужной и знала, за что сражается.
Залп за залпом они палили в нависающую над ними тушу «Аргонавта», отважно противостоя ему, как Давид Голиафу. Люси с трудом оторвала от пола еще одно ядро и, прижав к груди, спотыкаясь, тащила его к пушке, когда один из канониров схватил ее за локоть.
Он наклонился к ней, и его почерневшие губы задвигались с безумной быстротой. Оглушенная и ослепленная, Люси только озадаченно хмурилась. В ушах гудел назойливый вой, но она не могла понять ни единого слова. Догадавшись, в чем дело, он взял ядро из ее онемевших рук и подвел к амбразуре.
122 
