очень нудно 
38 
Морис повернулся и застыл в ожидании очередной идиотской просьбы.
Но он увидел испуганные глаза Люси, когда она указала ему дрогнувшей рукой на дверь библиотеки.
– Я шла забрать оттуда свой мольберт. Вы не поможете мне поднять его наверх? – Она как-то трогательно улыбнулась. – Это удивительно, но вы всегда оказываетесь рядом, когда я нуждаюсь в вашей помощи.
– Именно для этого ваш отец и нанял меня, – резко отозвался Морис, не давая себе расслабиться.
От Люси не ускользнул горький подтекст этой фразы: ни один мужчина не станет терпеть ее общество, если ему за это не заплатят.
Мольберт с неоконченным пейзажем стоял у окна в квадрате яркого лунного света. Пока Люси собирала разбросанные баночки с краской, Морис внимательно посматривал в сторону высокого секретера за столом адмирала, не осмеливаясь приблизиться к нему, чтобы не привлекать внимания девушки.
Уложив баночки в коробку, Люси стала отыскивать кисти. Клермонт подошел и встал так близко за ее спиной, что его дыхание коснулось ее шеи.
Растерявшись от его неожиданной близости, она зачем-то сунула кисть в банку с водой и повернулась к нему.
– Не стесняйтесь, мистер Клермонт, скажите, что вы думаете об этой работе? Некоторые знакомые отца уверяют, что, не будь я женщиной, мне удалось бы сделать карьеру художника.
С напускной скромностью ожидая его похвал, Люси промокнула влажную кисть тряпкой.
Клермонт пристально посмотрел на акварель и, помолчав, сказал:
– Она заставляет меня задуматься, видели ли вы когда-нибудь море.
Люси подозрительно взглянула на него, но не заметила на его лице ни тени насмешки. Он выглядел необычайно серьезным. Не желая признаться самой себе, что мнение Клермонта имеет для нее значение, девушка все же не смогла скрыть обиды. Она наклонила голову, пытаясь оценить свою работу свежим взглядом.
– Так она вам не нравится?
Он покачал головой, и она почувствовала облегчение. Конечно, он пощадит ее раненое самолюбие.
– Эта работа вызывает во мне отвращение.
Обескураженная Люси была не в силах возражать мнению, высказанному с такой беспощадной прямотой.
– Нет, технически, по-моему, сделано вполне профессионально. – Он указал на акварель. – Вы правильно дали освещение и подобрали краски. – Его голос немного смягчился. – Но в вашем море нет жизни, нет страсти.
Завороженная незнакомым дотоле тембром его голоса, Люси перевела взгляд на Мориса. Лунный свет серебрил очертания высокого лба, прямого носа, четкой линии губ и подбородка. Если бы она могла сейчас написать его портрет, вряд ли он посмел бы назвать его бесстрастным.
Морис повел рукой в воздухе, помогая себе выразить свою мысль.
– Море на рассвете – это торжественное зрелище, Люси. Это… это величественно, как кафедральный собор!
У нее дрогнуло сердце, когда она услышала, что он назвал ее по имени.
– Это вечная битва между тьмой и светом, которая завершается торжеством света. Когда солнце протягивает свой первый сияющий луч над горизонтом, хочется упасть на колени и вознести молитву. В этот миг человеческий цинизм уступает место искренней, радостной вере в то, что наш испорченный, оскверненный мир может быть омыт от скверны только этими пронизанными солнцем прозрачными волнами, набегающими на песок.
Люси стало трудно дышать. Она давно смирилась с тем, что ей не дано вызвать сильные чувства в мужском сердце, но сейчас вдруг к горлу подкатил болезненный комок острой тоски и мучительного желания любви, такой же восторженной и страстной, как та, что звучала в голосе взволнованного Клермонта.
За окнами раздался стук колес, мелькнул свет фонаря. Адмирал возвращался домой. Люси повела плечами, будто освобождаясь от чар, подхватила коробку с красками и банку с кистями, предварительно небрежно сунув под мышку снятую с мольберта злосчастную акварель.
– Для человека, который заболевает при одном упоминании о море, мистер Клермонт, вы, кажется, слишком остро чувствуете его поэтичность.
Морис выпрямился и сложил руки на груди.
– Ничего удивительного, мисс Сноу, напротив, это вполне распространенный феномен. Разве мы все втайне не находим самым привлекательным то, что для нас более всего опасно?
В его насмешливой улыбке ей почудился какой-то мрачный намек, и она вылетела из библиотеки, забыв о мольберте, чтобы поскорее оказаться в тихой гавани своей спальни.
* * *
К огромной досаде Мориса, ему сообщили, что сегодня он должен будет сопровождать мисс Сноу на прием к леди Кавендиш. В назначенный час вечером он ожидал ее в холле, угрюмо наблюдая, как окна покрываются сверкающими каплями затянувшегося дождя. Ему страшно хотелось курить. В каминах гостиной и библиотеки уже весело плясал огонь, но в холле уже чувствовался холод приближающейся зимы.
38 
