Последние отзывы

  41  

Тревор выбрался из автомобиля и поспешил на помощь Кайле.

— Ключи у тебя в сумочке? — спросил он.

— Да, в боковом кармашке.

Он отыскал ключ как раз тогда, когда они поднялись на крыльцо. Нагруженный тяжелой пеленальной сумкой и дамской сумочкой Кайлы, Тревор едва сумел отпереть замок и открыть дверь.

— Спасибо, Тревор. Я отлично провела время.

— Я провожу тебя внутрь. Не хочу, чтобы вы с Аароном входили в пустой темный дом среди ночи.

Кайла поняла, что возражения бесполезны, хотя почувствовала дискомфорт при мысли, что Тревор поднимется с нею на второй этаж. К тому времени, как женщина добралась до детской, Тревор уже успел включить лампу, стоящую на бюро. Она заливала комнату мягким светом. Кайла опустила спящего малыша в кроватку.

— Ты можешь раздеть его, не разбудив?

— Думаю, я оставлю его в рубашке. Боюсь, если он сейчас проснется, то решит, что уже пора завтракать.

Тревор тихонько засмеялся, ставя пеленальную сумку на кресло-качалку у кровати. Он принялся зачарованно наблюдать за тем, как ловкие руки Кайлы снимают с Аарона ботинки и носки.

Не потревожив его сон, она стянула с него штанишки и хотела было взять новый подгузник, но тут рука ее замерла в воздухе.

Всем своим существом она почувствовала присутствие стоящего за ее спиной мужчины. Комната вдруг сжалась до крошечных размеров, оставив место лишь для них двоих подле детской кроватки. В воздухе, ставшем вдруг очень душным, плотной пеленой повисло напряжение. Во всем доме воцарилась полнейшая тишина.

Кайла твердила себе, что это глупо, просто смехотворно — стесняться менять Аарону подгузник в присутствии Тревора. Во всем, несомненно, была виновата излучаемая им сексуальность. То, что он увидит ее голенького сынишку, может необъяснимым образом сблизить их, чего ей совершенно не хотелось допускать.

Он, очевидно, заметил, что ее ловкие пальцы вдруг словно одеревенели, и, громко откашлявшись, отошел подальше.

Быстрее, чем когда-либо прежде, Кайла поменяла Аарону мокрый подгузник. Каким-то чудом малыш не проснулся. Она укрыла ребенка легким одеялом и выключила свет, а потом повернулась к Тревору, стоящему у самой двери в детскую.

— Все в порядке?

— Да. У него был долгий вечер. Думаю, стоит купить ему такой же бассейн, как у Хаскеллов.

Кайла повела Тревора вниз, чувствуя невероятную тяжесть в груди и желудке. Она чуть было не поддалась необъяснимому порыву громко заговорить, чтобы нарушить зловещую тишину дома, способную поглотить их.

Одна из ступеней протестующе заскрипела под весом Тревора.

— У вас тут ступенька скрипит, — хрипло произнес он.

— Боюсь, даже несколько, — вздохнула она, мысленно возвращаясь к насущным проблемам. — Мои родители мечтали продать этот дом, когда папа вышел на пенсию, чтобы купить фургон и путешествовать в нем по всей стране.

— Почему же они этого не сделали?

— Ричарда убили. — Тревор ничего не ответил, но она почувствовала, с какой неуверенностью он делает следующий шаг. — И я снова оказалась у них на шее.

— Уверен, что твои родители так не считают.

— Но я считаю. — Он перестал следовать за ней. Тогда она остановилась и обернулась. Он стоял несколькими ступеньками выше.

— Почему родители не продают дом сейчас?

— Они не хотят, чтобы мы с Аароном жили одни. Кроме того, дома в этой части города больше не пользуются таким спросом, как прежде. Боюсь, им удастся много за него выручить, только если наш район захотят перестроить, пустив все дома под снос.

— Тебя это беспокоит, не так ли? Ты не хочешь, чтобы они чувствовали свою ответственность за тебя.

Она печально улыбнулась:

— Мне просто жаль, что маме с папой не удалось осуществить свою мечту из-за меня.

Взгляды их встретились, и снова воцарилось молчание, упало, подобно занавесу в театре. Хотя Тревор и оставил свет в прихожей включенным, большая часть дома была погружена во тьму.

Правая половина его лица была освещена. Даже не касаясь Тревора, Кайла чувствовала сковывающее его напряжение. Его волнистые черные волосы отбрасывали на лицо причудливые тени. Высокий, худощавый, крепкий, он вдруг показался Кайле героем готического романа. Он не представлял физической опасности, но все же его вид устрашал ее. В его фигуре и позе ей виделось что-то зловещее.

Тревор Рул заставлял ее сердце трепетать.

  41