150 
Когда второй час ожидания подполз к концу, Трикси что-то шепнула мужу и после его одобрительного кивка встала и подошла к Джеду, села рядом с ним.
– Дора всегда была очень крепкой девочкой, – начала Трикси. – Она затевала драки в школе… ну, не затевала, но никогда не уклонялась от них. Я только удивлялась. Стоило ей поцарапать коленку, и она визжала, как сумасшедшая. Но если она приходила домой с разбитой убой или распухшим глазом, я никогда не слышала ни одной жалобы. Из гордости, наверное.
– Это была не ее драка. – Джед надавил пальцами на глаза. – Это не должно было случиться.
– Она сама приняла решение. А теперь она захочет, чтобы все плясали вокруг нее. Она не часто болела, но когда болела… – Голос Трикси прервался, она быстро вытерла навернувшиеся слезы. – Когда болела, то требовала всеобщего и безраздельного внимания. Дора никогда не любила страдать молча.
Трикси ласково дотронулась до его руки, затем крепко сжала ее.
– Гораздо труднее ждать в одиночестве.
– Миссис Конрой… – но он не нашел слов и беспомощно прислонился к ней.
Услышав приближающиеся шаги, они все вскочили. Вошла Мэри Пэт. Она явно спешила, даже не сняла хлопчатобумажные штаны и рубаху хирургической сестры.
– Дора еще в операционной. Все хорошо. Врач скоро выйдет.
Трикси разрыдалась, и Джед автоматически обнял ее, глядя в глаза Мэри Пэт.
– Когда можно будет увидеть ее? – Врач даст вам знать. Она крепкая, это я могу сказать.
– Разве я не говорила? – прошептала Трикси и, как слепая, побрела к мужу. Они обнялись и разрыдались уже от облегчения.
Джед покинул приемный покой, решив, что в этот момент ему не место рядом с семьей, и, только когда он остался один, его начала бить дрожь. Он вышел на улицу. Теперь, когда он узнал, что она выкарабкается, нет смысла слоняться по больнице.
Но он не смог перейти улицу, чтобы остановить такси, опустился на ступеньки и стал ждать, пока дрожь утихнет. Крупные снежные хлопья кружились в свете уличных фонарей, и в этом было что-то потустороннее и завораживающее. Закуривая, он уставился на один сноп света, затем на другой. Затем вернулся в больницу и поднялся на этаж, где лежала Дора.
Мэри Пэт устало улыбнулась ему.
– Так и знала, что ты вернешься. Черт побери, Джед, ты же промок насквозь. Найти тебе пустую кровать?
– Я просто хочу увидеть ее. Я понимаю, что она спит. Я только хочу ее увидеть.
– Я принесу тебе полотенце.
– Мэри Пэт.
– Сначала ты должен высушиться. Потом я отведу тебя к ней.
Она сдержала слово и, когда, по ее мнению, он стал достаточно сух, отвела его в палату Доры.
Дора лежала неподвижная и белая, как смерть. Сердце Джеда словно бросилось к горлу.
– Ты уверена, что она выздоровеет?
– Сделано все необходимое, и осложнений нет. Доктор Форсайт очень хорош, поверь мне. – Ей не хотелось вспоминать, сколько донорской крови они влили в Дору и как долго не могли стабилизировать ее исчезающий пульс. – Пулю вынули… ткани порваны, но рана затянется. Некоторое время она будет очень слаба и ей будет очень больно.
– Я не хочу, чтобы ей было больно. – Он чуть не сорвался. – Ты уверена, что ей дают все необходимые обезболивающие?
– Почему бы тебе просто не посидеть с ней? Тебе станет легче.
– Спасибо.
– Моя смена заканчивается через час. Я зайду. Но когда через час она заглянула в палату, то тихонько отступила и оставила их одних. Утром Джед еще был в палате.
Она просыпалась медленно, словно поднималась к поверхности спокойной темной воды. Было трудно дышать. Воздух казался густым. В голове что-то шуршало, словно волны накатывались на берег.
Джед видел, как вздрагивали ее веки. Один раз ее пальцы дернулись под его ладонью, затем снова замерли.
– Дора, очнись, не уходи.
Он провел кончиками пальцев по ее волосам, по щеке, подумал, какая она еще бледная, слишком бледная. Но ее ресницы снова затрепетали, затем глаза открылись. Он подождал, пока они сфокусировались.
– Джед?
Ее голос был глухим, безжизненным. У него заныло сердце.
– Да, малышка. Я здесь.
– Мне приснился страшный сон. Джед прижался губами к ее ладони, борясь с желанием положить голову на край постели и разрыдаться.
– Теперь все хорошо.
– Такой реальный кошмар. Я… – Она пошевелилась, и резкая боль пронзила руку. – О боже!
– Тебе нельзя двигаться. Вместе с болью вернулась память.
– Он стрелял в меня. Господи. – Дора начала поднимать здоровую руку к горящему плечу, но Джед остановил ее. – Это был Финли.
150 
