очень нудно 
116 
В комнате для гостей Эмма обнаружила незнакомых людей, нюхающих кокаин. Эта комната, как она надеялась, скоро должна стать детской.
Дрю обещал, что впредь такого не будет.
— Ты злишься потому, что Марианна не пришла.
«Не была приглашена», — мысленно поправила Эмма и пожала плечами:
— Дело не в этом.
— С тех пор как она вернулась в Нью-Йорк, ты проводишь с ней больше времени, чем со мной.
— Дрю, мы не виделись с ней около трех недель. У меня со всем нет времени.
— Однако у тебя хватает времени крутить хвостом.
— Я иду спать.
Эмма пробралась сквозь толпу, не обращая внимания на оклики и смех. Дрю поймал ее на лестнице, и вонзившиеся в нее пальцы дали ей понять, что он не менее разъярен, чем она.
— Пусти меня, — задыхаясь, сказала она. — Вряд ли ты хочешь затеять драку на глазах у своих друзей.
— Значит, перенесем ее наверх.
Стиснув жену так, что она вскрикнула, Дрю потащил ее за собой.
Эмма приготовилась к объяснению. Более того, даже радовалась предстоящей ссоре с криком. Но, войдя в спальню, она застыла на месте.
Ее антикварным зеркалом воспользовались, чтобы нюхать коку. Четверо, хихикая, склонились над туалетным столиком. Коллекция старинных флаконов из-под духов была бесцеремонно отодвинута в сторону.
Один лежал на полу, разбитый вдребезги.
— Убирайтесь отсюда!
Четыре головы взметнулись, и на Эмму уставились четыре пары удивленных, бессмысленных глаз.
— Вон! Убирайтесь ко всем чертям из моей спальни, убирайтесь ко всем чертям из моего дома!
Прежде чем Дрю успел остановить жену, она схватила ближайшего мужика, вдвое превосходившего ее весом, и потащила к двери.
— Эй, слушай, мы поделимся.
— Убирайтесь, — повторила она, волоча его к двери. Наконец они заторопились прочь. Одна из женщин остановилась и потрепала Дрю по щеке.
Захлопнув дверь, Эмма повернулась к мужу:
— С меня довольно. Я хочу, чтобы эти люди ушли и больше здесь не появлялись.
— Вот как? — тихо сказал Дрю.
— Тебя это не волнует? Совсем? Здесь же наша спальня. Господи, Дрю, посмотри, они же лазили ко мне в шкаф! — Разъяренная Эмма схватила ворох одежды. — Одному богу известно, что они украли и сломали на этот раз. Но хуже всего другое. Я даже не знаю их, а они принимают наркотики в моем доме. Я не потерплю наркотиков в своем доме.
Она увидела, как Дрю отвел руку назад, однако не придала значения. В следующее мгновение он с такой силой ударил ее по щеке, что Эмма не удержалась на ногах. Упав на пол, она ошарашенно потрогала рассеченную губу.
— В твоем доме?
Дрю поднял ее на ноги и грубо потащил за собой. Эмма больно ударилась о туалетный столик, любимая лампа от Тиффани разлетелась вдребезги.
— Испорченная сучка! Твой дом?
Слишком пораженная, чтобы сопротивляться, она только сжалась, когда муж двинулся на нее и швырнул на кровать. Рев музыки заглушил ее крик.
— Наш дом. Хорошенько запомни это. Он такой же мой, как и твой. Все здесь в такой же степени мое, как и твое. Не смей мне указывать. Думаешь, ты можешь запросто унизить меня и тебе это сойдет с рук?
— Я не… — Эмма осеклась, когда он снова поднял руку.
— Так-то лучше. Я дам тебе знать, когда захочу услышать твой скулеж. Всегда было по-твоему, да, крошка Эмма? Не станем делать из сегодняшнего вечера исключение. Посиди здесь в одиночестве. — Дрю схватил телефонный аппарат, швырнул его о стену, вышел и запер дверь.
Эмма свернулась калачиком на постели, оцепенев от ужаса, даже не чувствуя боли. «Это кошмарный сон», — подумала она. У нее и прежде бывали такие сны. Она вспомнила пощечины и крики, среди которых прожила первые три года своей жизни.
Испорченная сучка.
Кому принадлежал голос? Джейн или Дрю?
Поежившись, Эмма протянула руку к маленькому черному псу. Обняв его, она заснула в слезах.
Открыв на следующее утро дверь спальни, Дрю равнодушно взглянул на спящую жену. Одна сторона лица у нее заплыла от синяка. Надо проследить за тем, чтобы Эмма пару дней не выходила на люди.
Не стоило терять выдержку. Это доставило удовольствие, но было глупо. Хотя Эмма сама постоянно провоцирует его. А он делает все возможное, не так ли? Невзирая на сложности. Ведь спать с ней — как будто класть себе в постель дохлую рыбу. И она постоянно болтает о своей проклятой выставке, часами сидит в лаборатории, вместо того чтобы заботиться о нем.
На первом месте его работа, его нужды. Пора ей это понять.
116 
