Последние отзывы

  55  

— Я знала, что тебе захочется посмотреть на это, — весело сказала Тереза. — Это ведь твоя мать, да?

— Моя мать, — пробормотала Эмма, глядя на Бев.

— Блондинка в блестящем платье. Я ужасно хочу такое же. Джейн Палмер. Твоя мать, правда?

— Джейн.

Теперь Эмма обратила внимание на вторую женщину. И прежний страх вернулся, такой же реальный и панический, как и десять лет назад. Такой же ошеломляющий, как в тот раз, когда другая девочка тайком показала ей книгу Джейн «Опустошенная» с фотографией автора.

Это была Джейн. Бев дралась с ней, а рядом стоял папа. Из-за чего они дрались? Сквозь страх блеснула надежда. Возможно, папа и Бев помирились. Возможно, они снова будут жить все вместе.

Тряхнув головой, Эмма принялась за чтение.

«Представители высшего британского общества, выложившие по двести фунтов за мусс из лосося и шампанское на благотворительном обеде в лондонском „Мейфейр“, получили за свои деньги больше, чем ожидали. Беверли Вильсон, преуспевающий дизайнер и супруга Брайана Макавоя из группы „Опустошение“, живущая с мужем раздельно, выясняет отношения с Джейн Палмер, бывшей любовницей Макавоя и автором знаменитого бестселлера „ Опустошенная“.

Нам остается только догадываться о причине схватки с вырыванием волос, но, как утверждают знающие люди, былое соперничество никогда не утихало. Джейн Палмер является матерью тринадцатилетней Эммы, дочери Макавоя. Эмма Маковой, унаследовавшая поэтическую внешность отца, учится в частной школе где-то в Штатах.

Беверли Вильсон, живущая отдельно от Макавоя, была матерью его единственного сына. Мальчика убили семь лет назад, и преступление до сих пор не раскрыто.

Маковой пришел на обед со своей нынешней подругой, певицей Лори Кейтс. Хотя он лично разнял дерущихся женщин, но обменялся с Вильсон лишь несколькими словами, до того как та покинула обед с П.М. Фергюсоном, барабанщиком рок-группы. Ни Маковой, ни Вильсон никак не прокомментировали инцидент, однако Палмер утверждает, что включит его в свою новую книгу.

Видно, как говорится в одной из песен Макавоя, «былой огонь горит не угасая».

В заметке сообщалось об остальных присутствующих, приводились их замечания по поводу инцидента. Описывались наряды, язвительно говорилось о том, что было надето на Джейн и Бев и что они друг с друга сорвали. Но Эмма не стала читать дальше.

— Только представь, как они рвали друг другу платья! При всех! — Глаза Терезы восторженно светились. — Они дрались из-за твоего отца? Он просто мечта. Конечно, из-за него. Как в кино.

Придушить идиотку — значит лишь задержать ее в комнате, и Марианна решила этого не делать. Существуют другие, более тонкие способы обращения с дебилами. Хорошо, она проколет Терезе уши-лопухи. А если забудет про лед, то по ошибке, честно.

— Тебе лучше уйти. С минуты на минуту появится сестра Непорочница.

Тереза вскочила. Она не хотела портить свою безупречную репутацию.

— Заходи в десять. Я дам тебе записи, а ты проколешь мне уши. — Тереза взялась руками за мочки. — Жду не дождусь.

— И я тоже. Маленькое дерьмо, — пробормотала Марианна, когда дверь закрылась, и обняла Эмму за плечи: — Ты в порядке?

— Это никогда не кончится.

«Хороший снимок, — бесстрастно подумала она, — четкий, удачное освещение. Лица не смазаны, легко разглядеть их выражение. И ненависть в глазах матери».

— Ты думаешь, я буду как она?

— Как кто?

— Как моя мать.

— Ну, Эмма, ты же не видела ее с тех пор, как была крошкой.

— Но есть гены, наследственность и все такое.

— Чепуха.

— Иногда я бываю злой. Иногда хочу быть злой, такой, как она.

— Ну и что? — Марианна сняла пластинку Спрингстина. В любую минуту может войти сестра Непорочница и конфисковать ее. — Все иногда злятся. Потому что наша плоть слаба, а мы переполнены грехом.

— Ненавижу ее. — Сказать это вслух было облегчением, ужасным облегчением. — Ненавижу Бев за то, что не нужна ей, и папу за то, что он засунул меня сюда. Ненавижу людей, убивших Даррена. Всех ненавижу. Она тоже всех ненавидит. Это видно по ее глазам.

— Все в порядке. Иногда я тоже всех ненавижу, хотя даже не знакома с твоей матерью.

Ее слова заставили Эмму засмеяться.

— Наверное, я тоже, — вздохнула она, шмыгнув носом. — Я едва помню ее.

— Ну вот видишь. — Удовлетворенная, Марианна плюхнулась на кровать. — Если ты ее не помнишь, значит, не можешь быть похожа на нее.

  55