очень нудно 
61 
Я нашла у себя вашу с папой фотографию. Вы собираетесь начать работу над новым альбомом, и ты сможешь показать этот снимок папе. Надеюсь, ты счастлив, потому что я люблю тебя. Возможно, летом мы встретимся в Лондоне.
Любящая тебя Эмма».
Пи Эм долго изучал фотографию, потом вложил ее вместе с письмом в конверт. Развестись с женой — это одно дело, а развестись с семьей — совсем другое.
* * *
Вернувшись в Нью-Йорк, Джонно сначала отсыпался, а на следующий день сочинял. Последний партнер вывел его из себя маниакальной любовью к чистоте. Джонно и сам был привередлив, но, когда дошло до мытья всех приносимых из магазина бутылок и консервных банок, даже он не выдержал.
Служанка ушла, и Джонно наслаждался тишиной. Он рассеянно подумал, не провести ли вечер еще где-нибудь, но решил, что слишком ленив для этого. Сказывалась не столько разница во времени, сколько напряжение последних недель. Всякие сложности с новой фирмой, нелегкий визит к Стиви в клинику, а самое тяжелое — время, проведенное с Брайаном, и вид того, как старый друг все глубже погружается в бутылку. Но его музыка хороша, как никогда прежде. Жалящая, лиричная, острая, мечтательная. Брайан не желал говорить о своих чувствах, о своей боли и ярости по поводу связи Пи Эм и Бев. Однако все это выражено в его музыке. «Зато Пит доволен», — подумал Джонно, стаскивая рубашку. Пока «Опустошение» играет рок, в мире все в порядке.
Достав салат из креветок, приготовленный домработницей, Джонно открыл бутылку вина и начал лениво разбирать накопившуюся в его отсутствие почту. Узнав почерк Эммы, он улыбнулся.
«Дорогой Джонно!
Я ненадолго удрала от монашек. Наверное, потом меня накажут, но так хотелось остаться одной. Все сестры как пришибленные. Вчера исключили трех старшеклассниц. Есть правило — не курить в форменной одежде, поэтому Карен Джонс, Мэри-Элис Прессингер и Томисина Джибралти разделись до трусиков, заперлись с сигаретами в комнате. Большинство девочек считает это дерзкой шуткой, но у матери-настоятельницы плохо с чувством юмора».
Джонно со смехом отодвинул салат, пригубил вино и продолжил чтение.
«В последнее время я много думаю о папе, о тебе, об остальных. Я читала про Стива, и мне больно. Ты видел его? С ним все в порядке ? На снимке в „Лондон тайме“ Стиви выглядит таким старым и больным. Не хочется верить, что он наркоман, но я ведь не ребенок. Папа не желает говорить со мной об этом, поэтому я спрашиваю тебя. Ты всегда говорил мне правду. Некоторые девочки утверждают, что все рок-музыканты наркоманы. Впрочем, эти девочки — полные кретинки.
Слухи проникают и за эти стены. У меня есть вырезка из «Пипл» с фотографиями папы, Бев и Пи Эм. Там есть и Джейн. Не хочу называть ее своей матерью. Пожалуйста, не говори папе, что я написала тебе об этом. Он очень расстроится. Я тоже сначала расстроилась, потом долго думала. Ну и пусть Бев любит Пи Эм, ведь правда? Она как будто опять станет членом нашей семьи.
На самом деле я, наверное, пишу тебе для того, чтобы попросить тебя присмотреть за папой. Он делает вид, что больше не думает о Бев. Но это неправда. Я вижу. Когда я выйду из школы, я сама позабочусь о нем. Мы с Марианной собираемся обосноваться в Нью-Йорке, чтобы иметь возможность повсюду ездить с ним и делать фотографии.
Та, которую я вложила в письмо, — автопортрет, сделанный мной на прошлой неделе. Обрати внимание на сережки. Марианна проколола мне уши, и я чуть не свалилась в обморок. Я еще не говорила об этом папе, так что молчок, хорошо? До весенних каникул всего девять дней, поэтому он сам скоро узнает. Папа говорит, что Пасху мы проведем на Мартинике. Приезжай, Джонно. Пожалуйста.
Я тебя люблю. Эмма».
И что ему делать с Эммой? Можно сунуть в нос Брайану это письмо и сказать: «Прочти-ка и подними свою задницу. Ты нужен своей дочери». Но после этого ни Брайан, ни Эмма его не простят.
Девочка растет, и растет быстро. Проколотые уши, лифчик, философия. Брайан не сможет долгое время держать ее под колпаком.
Что ж, Джонно постарается быть рядом, когда произойдет взрыв. Ради них обоих. Похоже, ближайшие несколько дней он проведет на Мартинике.
* * *
На раскаленном белом песке, рядом с нагревающимся стаканом рома, Брайан наблюдал, как его дочь вспарывает волну. Почему она все время будто торопится покинуть одно место, чтобы сразу отправиться в другое? С кем бегает наперегонки? Он-то может сказать ей, что, когда пересекаешь финишную черту, слава оказывается мимолетной. Но разве она послушает? Тринадцать лет. Боже милостивый, когда же она успела превратиться в подростка? А когда он успел превратиться в тридцатитрехлетнюю икону?
61 
