очень нудно 
70 
— Нет. Лучше я приглашу вас с Марианной поужинать.
— Куда? — Марианна опасно свесилась через перила. Брайан улыбнулся:
— Выбор за тобой.
Вынужденный согласиться с решением дочери, Брайан начал играть роль уступчивого отца. Он купил ей литографию Варола, дорогую лампу от Тиффани со знаками Зодиака и обюссонский ковер нежно-голубых и розовых тонов. В течение недели, которую Брайан провел в Нью-Йорке, он ежедневно заглядывал к ней с подарками. Эмма пыталась возражать, но, заметив, какое он получает от этого удовольствие, оставила отца в покое.
Накануне его отъезда в Лондон они устроили первую вечеринку. На дорогом ковре стояли упаковочные коробки. Лампа от Тиффани украшала карточный столик. Еда подавалась на пластиковых тарелках и хрупком лиможском фарфоре, принесенном миссис Картер. Радиоприемник был заменен подаренным Джонно стереокомплексом, от которого дрожали стены.
Студенты колледжа смешались с музыкантами и звездами Бродвея. Одежда варьировала от джинсов до шелковых платьев с шитьем. Споры и смех тонули в реве музыки.
Эмма ощутила ностальгическую тоску по вечеринкам, которые помнила с детства, по лежащим на подушках людям, по красоте и свету. Потягивая, как всегда, минеральную воду, она наблюдала.
— Интересный вечерок, — заметил Джонно, обнимая ее за плечи. — Пиво осталось?
— Давай посмотрим.
Эмма увела его на кухню. В холодильнике были только бутылка вина и почти пустая упаковка «Беке». Открыв пиво, Эмма протянула Джонно:
— Как в прежние времена.
— Более или менее. — Тот понюхал ее стакан. — Хорошая девочка.
— Я редко пью.
— Не стоит оправдываться. Брай развлекает себя. — Джонно кивнул в ту сторону, где на полу сидел Брайан и, как менестрель, перебирал струны акустической гитары.
Эмма глядела на отца, напевающего для себя и окружающей его группы, и ее захлестнула бесконечная любовь и нежность.
— Он наслаждается своей игрой не меньше, чем выступлениями на стадионе или работой в студии.
— Больше, — сказал Джонно. — Хотя, по-моему, не знает этого.
— Кажется, он чувствует себя здесь лучше. — Эмма оглядела людей, собравшихся в ее доме. Ее доме. — По сравнению с его охранной системой даже королевские гвардейцы в Букингемском дворце выглядят просто жалкими любителями.
— Раздражает?
— Нет. Хотя постоянно забываю код. Люк говорил тебе, что послал мои снимки Тимоти Раньяну?
— Как-то упоминал. Есть проблемы?
— Не знаю. Раньян предложил мне работу на полставки в качестве ассистентки.
Джонно подергал ее за волосы, которые она собрала на затылке в конский хвост.
— Лишь жалкая кучка людей начинает сверху, Эмма.
— Не в этом дело. Раньян входит в десятку лучших фотографов страны. О работе с ним можно только мечтать.
— Ну и?..
— Почему он предложил мне работу, Джонно? Дело в моих снимках или в тебе и моем отце?
— Спроси об этом Раньяна.
— Я собираюсь. «Американский фотограф» опубликовал мой снимок только потому, что его предложил Люк.
— Вот как? — мягко заметил Джонно. — Значит, снимок не достоин столь высокой чести?
— Снимок чертовски хороший, но…
— Улыбнись, Эмма. Нельзя жить, постоянно ища тайный смысл во всем происходящем. Плохом ли, хорошем ли.
— Люк с самого начала оказывает мне неоценимую помощь. Но это не то же самое, что давать нам с Марианной кулинарные уроки.
— По-другому и быть не может, — сухо отозвался Джонно.
— Я хочу, чтобы работа у Раньяна была только моей заслугой. У тебя есть музыка, Джонно. То же самое я испытываю к фотографии.
— И у тебя хорошо получается?
— Очень хорошо.
— Тогда все в порядке. — Сочтя тему закрытой, Джонно повернулся к гостям. — Ну и сборище.
— Жаль, что здесь нет Пи Эм и Стиви.
— Как-нибудь в другой раз. Но среди новых лиц мелькают знакомые. Я вижу, ты откопала Блэкпула.
— Папа случайно встретил его вчера. В эти выходные он работает в «Мэдисон-Сквер-Гарден». В городе не осталось ни одного билета. Ты пойдешь?
— И не подумаю, — нахмурился Джонно.
— Но он ведь записал три песни Макавоя — Донована.
— Это бизнес.
— Почему ты его не любишь? Джонно пожал плечами:
— Сам не знаю. Наверное, дело в его самодовольной улыбке.
— Полагаю, он имеет право быть самодовольным. Четыре золотых альбома, две «Грэмми», сногсшибательная жена.
— Которая с ним не живет, как мне говорили. Он, по-моему, увлекся нашей любимой рыжей подругой.
70 
