очень нудно 
70 
«Опять демонстрация! — подумала Саша. — Третья в этом месяце».
Она глянула вдаль. В конце улицы цепь казаков преграждала демонстрантам путь. Казаки стояли спокойно, наблюдая за приближающейся толпой.
«Сейчас будут разгонять! — поняла Саша. — Надо уходить!»
Она двинулась прочь, как из толпы выскочил рабочий с самодельным плакатом.
— Вот она, ари! — закричал, указывая на Сашу. — Сытая, в кружевах! Ей сто рублей в месяц платят только за то, что она живет, а я за тридцать горбачусь! Дети голодные, жена от чахотки умирает! Бей ее!
Саша отшатнулась. Из толпы вылетел высокий рабочий в синей спецовке, схватил скандалиста за шиворот и толкнул обратно. Тот выронил плакат и затерялся в рядах.
— Простите, сударыня! — сказал рабочий. — У него и в самом деле беда: пятеро детей, жена больная, денег на лечение нет. Не в себе человек.
— Я дам денег! — Саша полезла в сумочку.
— Не нужно! — остановил ее рабочий. — Сами поможем. Не думайте о нас плохо! Мы не против ари, мы за равенство. Вот! — Он достал из кармана брошюру и сунул ее Саше. Затем повернулся и исчез в толпе.
— Видали! — раздалось над ухом. Саша повернулась. Тучный господин стоял рядом, лицо его кривилось. — Они уже бьют наших женщин! Дикари! Где б они были, если б не мы! В землянках жили да очхи пятки лизали? Книжки раздают! — Ари выхватил из рук Саши брошюру. — «За что мы боремся», — прочел название. — Обезьяны, а туда же! — Господин швырнул брошюру на тротуар и стал топтать ее ногами.
Саша повернулась и пошла прочь. Зубов рассказал ей как-то: демонстрации в столице организуют богатые веи.
— Зачем им? — удивилась Саша.
— Когда есть деньги, хочется власти, — пояснил Зубов.
Похоже, что жандарм прав. Купить материи для транспарантов, шесты, нанять художника, чтоб написал текст, издать книжку — все стоит денег. За тридцать рублей не управишься. А вот напавший на нее вей плакат сделал сам. Господи, как она испугалась!
Дверь ей открыл мажордом.
«Ему тоже равные права? — подумала Саша, глядя в лицо слуги. — Пусть только заикнется — рассчитаю!»
Однако мажордом ничего не потребовал, только поклонился.
— Илья Степанович не звонил? — спросила Саша.
— Никак нет! Как уехал на аэродром, так не давал знать.
Саша хмыкнула и пошла к себе.
«Зачем ему в авиаторы? — подумала сердито. — Неужели и вправду покупает аэроплан? Куда ему летать?»
Время, потраченное им на обучение, они могли бы провести вместе. И без того мало видятся. Он возвращается поздно, когда она вся истомится ожиданием, а по воскресеньям с рассветом отправляется на аэродром. Сдружился с ее бывшим женихом, кто бы мог подумать! Николай, конечно же, человек порядочный, двоюродный брат как-никак, но женился на вейке! Если б она знала тогда! Кольцо бы он не получил! Нет, вернула бы, конечно, но не сразу. Пусть бы помучился! «Слуг Илья тоже распустил!» — растравляла себя Саша. Как-то Саша, придя домой, застала неприятную сцену. Илья, мажордом и горничная, как равные, пили чай на кухне, о чем-то мило беседуя. Илья рассказывал, а слуги смеялись. Саша остановилась на пороге и закусила губу, не зная, как реагировать на непотребство. Мажордом заметил ее и умолк. Илья оглянулся и расплылся в улыбке.
— Солнышко наше пожаловало! — воскликнул, вскакивая. — Заждались тебя! Как дела? Устала?
Саша забыла об обидах и побежала к нему, цокая каблуками по плиткам пола. Он обнял, прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы. Она млела, слушая, как бьется его сердце. Слуг они не стеснялись. И без того знают, от них не скроешься…
«Придет, я ему все выскажу! — решила Саша. — Нет, лучше ничего не скажу. Он подбежит целоваться, а я стану столбом — даже рук не подыму. Вот!»
Думая так, Саша прекрасно понимала: ничего не будет. Не он побежит к ней, а она к нему. Обнимет, прижмется, а он будет гладить ее волосы и шептать ласковые слова…
Он сдержал слово: затащил ее в ванну. Саша наполняла ее, он подошел сзади и мгновенно стащил с нее халат. Она не успела опомниться, как он подхватил ее на руки и бережно опустил в воду. После чего стал мыть, гладя руками и ласково приговаривая. Сашу окатило воспоминанием: она, кроха, сидит в ванночке, мать бережно омывает ее тельце и что-то радостно говорит, рядом стоит отец с простынкой в руках и улыбается в пышные усы. Ей неизъяснимо приятно, она радостно смеется и шлепает ручкой по воде… Мать не доверяла няньке купать единственную дочь — всегда делала это сама. Отец, если не был на службе, присоединялся; как догадалась Саша много позже, родителям это нравилось. И вот теперь чувство блаженства, испытанное в детстве, вернулось. Саша впала в оцепенение и закрыла глаза. Он почувствовал ее состояние, на мгновение замер, затем осторожно забрался ванну. Прижал ее к себе, она положила голову ему на грудь; они сидели так, пока не остыла вода.
70 
