Последние отзывы

  74  

Форы у нас было немного. «Духи» соберут трофеи, затем — погоня. Раз стреляли вслед, значит, заметили. Связи у нас не было — рацию разбило пулей, до ближайшего блокпоста — десять километров по прямой. По прямой — только по воздуху. Дорога на земле поднималась в горы, затем спускалась в ущелье, а после петляла по склонам, как след бычьей мочи на дороге. Будь Серега на ногах, мы б ушли — не впервой. Но он лежал у меня на плечах, а это ситуацию меняло. Радикально.

Свой «броник» я тоже бросил — тащить его было глупо, а вот боеприпасы забрал. Лишних патронов на войне не бывает. Вместе с Сергеем это тянуло под центнер — далеко не убежишь. К горе я все же успел. Пули ударили в каменный склон, когда я поднимался по тропе. Я не стал останавливаться — стреляли издалека. У кого-то из «духов» при виде «гяуров» сдали нервы. Под визг рикошетов я поднялся на гребень и здесь залег. «Духи» этого не заметили, или в зобу дыханье сперло — добыча так близко! — и повалили вверх. Я дал им добраться до середины склона. Во-первых, следовало отдышаться, во-вторых, «СВД» у меня не было. «Калаш» хорош в ближнем бою, на дальней дистанции от него толку мало. Первый из преследователей был метрах в ста, когда я нажал на спуск. Он сунулся рожей в камень, остальные залегли и открыли пальбу. Стрелять вверх им было неудобно, а я использовал одиночный огонь — так заметить стрелка труднее; пока они наугад пахали пулями гребень, я положил еще двоих. После чего меня вычислили и стали гвоздить. Меня осыпало каменной крошкой, она покарябала щеки и едва не выбила глаз, но дело было сделано: они застряли. Я отполз в сторону, выпустил навесом все гранаты из подствольника — больше для страху, чем в надежде попасть. Помогло. Они поняли, что враг жив, сдаваться не собирается, и прекратили огонь. Спустя минуту я выглянул из-за гребня: они спускались, волоча убитых и раненых.

Один я немедленно ушел бы, но Сергей связывал руки. Вернее, ноги — им досталось больше всего. Не приходилось сомневаться: пути отхода нам перекрыли. «Духи» прекрасно знали, куда мы идем, а также то, что мы без связи. В противном случае прилетела бы «вертушка». Оставалось ждать темноты.

Сергей очнулся к вечеру. Пользуясь передышкой, я его заново перевязал, предварительно вколов промедол, — он проспал три часа.

— Где мы? — спросил Сергей.

Я объяснил.

— Тропу перерезали?

Я не стал скрывать.

— «Вертушек» не будет, — подытожил он. — Песец. Уходи!

— Ага! — сказал я. — Счас!

— У меня голова кружится и знобит — крови много потерял. Все равно песец. Ты прорвешься. Оставь мне гранату, а еще лучше — ввинти запал для растяжки, сними чеку и сунь мне под спину. Они перевернут…

— Заткнись! — посоветовал я.

Он умолк и облизал губы. Я достал флягу и вылил ему в рот остатки воды: при потере крови очень хочется пить.

— Оставил бы себе! — укорил он, когда фляга опустела.

— Себе добуду! — успокоил я.

До темноты нас не тревожили, я знал почему. «Духи» за ночь отдохнут, мне же предстояла бессонная ночь. К утру я буду никакой, тогда они и атакуют. Подберутся ближе, врежут из РПГ — «духи» его обожают, — и бери тепленьких! Такого шанса давать я не собирался. Крыса, загнанная в угол, бросается на слона, а крыса — животное ночное…

Ждать было тяжело. Смертельно хотелось пить, а воду на горе искать бесполезно. В желудке подсасывало. У меня были галеты, но есть я не мог — во рту как наждачкой прошлись. Серега стонал даже в забытьи, подумав, я вколол ему последний промедол — хранить его не было смысла. Он затих. Я видел, как «духи» по обе стороны горы развели костры, сварили свой «доширак» и легли спать. Я выждал еще час, затем снял берцы и босиком двинулся вниз по склону. «Духов», отрезавших нам путь к блокпосту, было шестеро, если я, конечно, правильно посчитал. Многовато для одного, но часть их спала — это увеличивало шансы.

Автомат и разгрузку я оставил на гребне — чтоб даже соблазна не возникло. От выстрелов проснутся на другой стороне, ломанут через гребень, тогда быстрый и скорый песец. Скольких я подстрелю, прежде чем меня грохнут, значения не имело — Сергея прикончат в любом случае. Я этого не хотел. С собой я взял гранаты — на всякий пожарный, и «КаБар». Нож с кожаной рукоятью и черным от порошкового покрытия лезвием достался мне в трофей и скрывался от начальства во избежание реквизиции. Отцы-командиры любили подобные штучки. Перебьются! Колбаску и швейцарским складничком настругать можно, «КаБар» — оружие солдата. Колышек срубить или глотку перерезать — одинаково удобно. Морская пехота США до сих пор обожает.

  74