1

• Я соблюдаю обещанье
• И замыкаю в четкий стих
• Мое далекое посланье.
• Пусть будет он как вечер тих,
• Как стих «Онегина» прозрачен,
• Порою слаб, порой удачен,
• Пусть звук речей журчит ярчей,
• Чем быстро шепчущий ручей...
• Вот я опять один в Париже
• В кругу привычной старины...
• Кто видел вместе те же сны,
• Становится невольно ближе.
• В туманах памяти отсель
• Поет знакомый ритурнель.

2

• Вот цепь промчавшихся мгновений
• Я мог бы снова воссоздать:
• И робость медленных движений,
• И жест, чтоб ножик иль тетрадь
• Сдержать неловкими руками,
• И Вашу шляпку с васильками,
• Покатость Ваших детских плеч,
• И Вашу медленную речь,
• И платье цвета эвкалипта,
• И ту же линию в губах,
• Что у статуи Таиах,
• Царицы древнего Египта,
• И в глубине печальных глаз —
• Осенний цвет листвы – топаз.

3

• Рассвет. Я только что вернулся.
• На веках – ночь. В ушах – слова.
• И сон в душе, как кот, свернулся...
• Письмо... От Вас?
• Едва-едва
• В неясном свете вижу почерк —
• Кривых каракуль смелый очерк.
• Зажег огонь. При свете свеч
• Глазами слышу Вашу речь.
• Вы снова здесь? О, говорите ж.
• Мне нужен самый звук речей...
• В озерах памяти моей
• Опять гудит подводный Китеж,
• И легкий шелест дальних слов
• Певуч, как гул колоколов.

4

• Гляжу в окно сквозь воздух мглистый.
• Прозрачна Сена... Тюильри...
• Монмартр и синий, и лучистый.
• Как желтый жемчуг – фонари.
• Хрустальный хаос серых зданий...
• И аромат воспоминаний,
• Как запах тлеющих цветов,
• Меня пьянит. Чу! Шум шагов...
• Вот тяжкой грудью парохода
• Разбилось тонкое стекло,
• Заволновалось, потекло...
• Донесся дальний гул народа;
• В провалах улиц мгла и тишь.
• То день идет... Гудит Париж.

5

• Для нас Париж был ряд преддверий
• В просторы всех веков и стран,
• Легенд, историй и поверий.
• Как мутно-серый океан,
• Париж властительно и строго
• Шумел у нашего порога.
• Мы отдавались, как во сне,
• Его ласкающей волне.
• Мгновенья полные, как годы...
• Как жезл сухой, расцвел музей...
• Прохладный мрак больших церквей...
• Орган... Готические своды...
• Толпа: потоки глаз и лиц...
• Припасть к земле... Склониться ниц...

6

• Любить без слез, без сожаленья,
• Любить, не веруя в возврат...
• Чтоб было каждое мгновенье
• Последним в жизни. Чтоб назад
• Нас не влекло неудержимо,
• Чтоб жизнь скользнула в кольцах дыма,
• Прошла, развеялась... И пусть
• Вечерне-радостная грусть
• Обнимет нас своим запястьем.
• Смотреть, как тают без следа
• Остатки грез, и никогда
• Не расставаться с грустным счастьем,
• И, подойдя к концу пути,
• Вздохнуть и радостно уйти.

7

• Здесь всё теперь воспоминанье,
• Здесь всё мы видели вдвоем,
• Здесь наши мысли, как журчанье
• Двух струй, бегущих в водоем.
• Я слышу Вашими ушами,
• Я вижу Вашими глазами,
• Звук Вашей речи на устах,
• Ваш робкий жест в моих руках.
• Я б из себя все впечатленья
• Хотел по-Вашему понять,
• Певучей рифмой их связать
• И в стих вковать их отраженье.
• Но только нет... Продленный миг
• Есть ложь... И беден мой язык.

8

• И всё мне снится день в Версале,
• Тропинка в парке между туй,
• Прозрачный холод синей дали,
• Безмолвье мраморных статуй,
• Фонтан и кони Аполлона.
• Затишье парка Трианона,
• Шероховатость старых плит, —
• (Там мрамор сер и мхом покрыт).
• Закат, как отблеск пышной славы
• Давно отшедшей красоты,
• И в вазах каменных цветы,
• И глыбой стройно-величавой —
• Дворец: пустынных окон ряд
• И в стеклах пурпурный закат.

9

• Я помню тоже утро в Hall'e,
• Когда у Лувра на мосту
• В рассветной дымке мы стояли.
• Я помню рынка суету,
• Собора слизистые стены,
• Капуста, словно сгустки пены,
• «Как солнца» тыквы и морковь,
• Густые, черные, как кровь,
• Корзины пурпурной клубники,
• И океан живых цветов —
• Гортензий, лилий, васильков,
• И незабудок, и гвоздики,
• И серебристо-сизый тон,
• Обнявший нас со всех сторон.

10

• Я буду помнить Лувра залы,
• Картины, золото, паркет,
• Статуи, тусклые зеркала,
• И шелест ног, и пыльный свет.
• Для нас был Грёз смешон и сладок,
• Но нам так нравился зато
• Скрипучий шелк чеканных складок
• Темно-зеленого Ватто.
• Буше – изящный, тонкий, лживый,
• Шарден – интимный и простой,
• Коро – жемчужный и седой,
• Милле – закат над желтой нивой,
• Веселый лев – Делакруа,
• И в Saint-Germain l'Auxerroy –

11

• Vitreaux^[4] – камней прозрачный слиток:
• И аметисты, и агат.
• Там, ангел держит длинный свиток,
• Вперяя долу грустный взгляд.
• Vitreaux мерцают, точно крылья
• Вечерней бабочки во мгле...
• Склоняя голову в бессильи,
• Святая клонится к земле
• В безумьи счастья и экстаза...
• Tete Inconnue^[5]! Когда и кто
• Нашел и выразил в ней то
• В движеньи плеч, в разрезе глаза,
• Что так меня волнует в ней,
• Как и в Джоконде, но сильней?

12

• Леса готической скульптуры!
• Как жутко всё и близко в ней.
• Колонны, строгие фигуры
• Сибилл, пророков, королей...
• Мир фантастических растений,
• Окаменелых привидений,
• Драконов, магов и химер.
• Здесь всё есть символ, знак, пример.
• Какую повесть зла и мук вы
• Здесь разберете на стенах?
• Как в этих сложных письменах
• Понять значенье каждой буквы?
• Их взгляд, как взгляд змеи, тягуч...
• Закрыта дверь. Потерян ключ.

13

• Мир шел искать себе обитель,
• Но на распутьи всех дорог
• Стоял лукавый Соблазнитель.
• На нем хитон, на нем венок,
• В нем правда мудрости звериной:
• С свиной улыбкой взгляд змеиный.
• Призывно пальцем щелкнул он,
• И мир, как Ева, соблазнен.
• И этот мир – Христа Невеста —
• Она решилась и идет:
• В ней всё дрожит, в ней всё поет,
• В ней робость и бесстыдство жеста,
• Желанье, скрытое стыдом,
• И упоение грехом.

14

• Есть беспощадность в примитивах.
• У них для правды нет границ —
• Ряды позорно некрасивых,
• Разоблаченных кистью лиц.
• В них дышит жизнью каждый атом:
• Фуке – безжалостный анатом —
• Их душу взял и расчленил,
• Спокойно взвесил, осудил
• И распял их в своих портретах.
• Его портреты казнь и месть,
• И что-то дьявольское есть
• В их окружающих предметах
• И в хрящеватости ушей,
• В глазах и в линии ноздрей.

15

• Им мир Рэдона так созвучен...
• В нем крик камней, в нем скорбь земли,
• Но саван мысли сер и скучен.
• Он змей, свернувшийся в пыли.
• Рисунок грубый, неискусный...
• Вот Дьявол – кроткий, странный, грустный.
• Антоний видит бег планет:
• «Но где же цель?»
• – Здесь цели нет...
• Струится мрак и шепчет что-то,
• Легло молчанье, как кольцо,
• Мерцает бледное лицо
• Средь ядовитого болота,
• И солнце, черное как ночь,
• Вбирая свет, уходит прочь.

16

• Как горек вкус земного лавра...
• Родэн навеки заковал
• В полубезумный жест Кентавра
• Несовместимость двух начал.
• В безумьи заломивши руки,
• Он бьется в безысходной муке,
• Земля и стонет и гудит
• Под тяжкой судоргой копыт.
• Но мне понятна беспредельность,
• Я в мире знаю только цельность,
• Во мне зеркальность тихих вод,
• Моя душа как небо звездна,
• Кругом поет родная бездна, —
• Я весь и ржанье, и полет!

17

• Я поклоняюсь вам, кристаллы,
• Морские звезды и цветы,
• Растенья, раковины, скалы
• (Окаменелые мечты
• Безмолвно грезящей природы),
• Стихии мира: Воздух, Воды,
• И Мать-Земля и Царь-Огонь!
• Я духом Бог, я телом конь.
• Я чую дрожь предчувствий вещих,
• Я слышу гул идущих дней,
• Я полон ужаса вещей,
• Враждебных, мертвых и зловещих,
• И вызывают мой испуг
• Скелет, машина и паук.

18

• Есть злая власть в душе предметов,
• Рожденных судоргой машин.
• В них грех нарушенных запретов,
• В них месть рабов, в них бред стремнин.
• Для всех людей одни вериги:
• Асфальты, рельсы, платья, книги,
• И не спасется ни один
• От власти липких паутин.
• Но мы, свободные кентавры,
• Мы мудрый и бессмертный род,
• В иные дни у брега вод
• Ласкались к нам ихтиозавры.
• И мир мельчал. Но мы росли.
• В нас бег планет, в нас мысль Земли!

Май 1904

  6