очень нудно 
28 
Но периодически проскальзывала тень, тяготил осадок, ощущался привкус горечи. Он не мог полностью изолировать свое профессиональное сознание от вопросов, которые не давали ему уснуть накануне.
Его тяготило воспоминание о собственной вчерашней невоздержанности, когда он, поддавшись сиюминутным эмоциям, буквально накинулся на Кассандру с допросом. Не удивительно, что женщина смешалась и, вынужденная оправдываться, не могла убедить его в своей правоте. И это после того, как она днями и ночами не отходила от его больничной койки, переживала за него всей душой, жертвовала сном и комфортом ради того, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Разве этим она уже не доказала ему свою преданность? Какие основания у него были подозревать ее в чем бы то ни было?
Хоакин чувствовал острую потребность загладить свою вину перед ней.
Он пытался понять, что могло встать между ними перед тем, как с'ним произошел несчастный случай. Хоакин даже не догадывался о причинах ее отдаления, но после вчерашнего приступа ярости уже мог делать предположения. Он сам, остыв после препирательства в коридоре, удивился той стремительности, с какой в нем вспыхнули всяческие претензии и подозрения. Им двигала ярость, а не разум. Оставалось только догадываться о том, как он обращался с этой женщиной прежде…
— Признаю, что повел себя по-свински, — виновато проговорил Хоакин. — Относительно раздельного ночлега… Я не имел права выговаривать тебе. Знаю, что ты, в отличие от меня, строго следуешь всем врачебным рекомендациям. Я благодарен тебе за терпение и за то, что ты так радеешь о моем здоровье. Поверь, я очень ценю это и вряд ли заслуживаю такого доброго отношения с твоей стороны. Не знаю, что на меня вчера нашло… — все так же виновато пробормотал Хоакин в свое оправдание, поглядывая на Кассандру из-под насупленных бровей.
Для женщины впечатление от его покаянного монолога было равноценно шоку. Кассандра скорее поверила бы, что он ее разыгрывает, чем в то, что Хоакин Алколар способен признавать свою вину и испрашивать прощения. Она предпочла сдержанно принять его извинения.
— Рада, что ты все верно понял. Я действительно стараюсь поступать так, как лучше для тебя, Хоакин.
— Знаю, Кэсси. И верю тебе. Я не стану больше давить на тебя. Если у тебя есть основание полагать, что нам лучше спать в разных комнатах, я не намерен это оспаривать, как и не собираюсь допытываться до истинных причин. Хотя мне бы искренне хотелось, чтобы все обстояло иначе. Я чувствую непонятное напряжение в наших отношениях, и меня это угнетает, как и то, что я не знаю этому объяснения. Но если ты не хочешь говорить об этом открыто, у меня нет права принуждать тебя… Ради тебя, — загадочно закончил он свою дипломатическую тираду.
— Что значит, ради меня? — изумленно переспросила Кассандра.
— А то, что если ты думаешь отмолчаться ради моего спокойствия, то это ошибка. Поскольку меня тревожит именно непонимание ситуации. Но если ты не желаешь говорить со мной об этом по личным причинам, то обещаю быть терпеливым и не донимать с расспросами. Но, подчеркиваю, Кэсси, меня убивает эта неясность…
Хоакин сделал очень эмоциональное объявление. Кассандра почти поверила в его искренность… Почти… Потому что перед ней сидел тот самый человек, которые заставлял ее страдать. И вот теперь он, как в мечте, говорит с ней человеческим языком, чуткий и трепетный, а она в это не верит.
— Ладно… — вновь начал Хоакин после долгой паузы. — Оставляю это целиком на твое усмотрение. Дай мне знать, когда будешь готова к серьезному разговору. Знай, что я жду этого с нетерпением.
— Спасибо, — выдавила из себя изумленная Кассандра.
Эти тихие слова признательности она произнесла со слезами на глазах. Она уже привыкла ко всему в этом доме относиться либо как к временному, либо как к миражу. Очередной мираж…
— Кэсси, я знаю, ты стоишь того, чтобы ждать сколь угодно долго. Для этого не нужно иметь память, достаточно слышать свое сердце, — нежно проговорил Хоакин, и Кассандра сглотнула ком в горле.
Никогда прежде она не слышала ничего подобного.
Ведь Хоакин воспринимал ее не более чем очередную аппетитную блондинку в своей постели, с которой ему настолько удобно, что он готов терпеть ее рядом. Не более года, впрочем…
— Я знаю, нас связывает нечто большее, чем постель. Иначе ты не сидела бы круглые сутки в больнице. И то, что ты сейчас со мной, подтверждает это. Скажи, Кэсси, только честно, мой вчерашний выпад очень тебя расстроил? — вкрадчиво спросил Хоакин.
28 
