20 
– Я могу понять ваши чувства.
Они переходили улицу, и Лайам взял ее за локоть.
– Для привлекательной женщины всегда встает дилемма, если она всерьез увлечена своей работой. Если она слишком тщательно следит за своей внешностью, люди могут обвинить ее в том, что она делает себе карьеру в постели начальства. Если же пытается как-то замаскировать свою естественную привлекательность, ее обвиняют, что она пренебрегает женственностью ради достижения успеха в мире мужчин.
У нее промелькнула мысль, не хочет ли Лайам сказать, что находит ее привлекательной, но она тут же прогнала ее. Ведь за те несколько недель, что ей пришлось работать на новом месте, она видела Лайама Кейна в обществе потрясающе красивых женщин, так что представляла, к каким высоким стандартам он привык.
Себя она к таковым не относила.
– Думаю, что проблема решится сама собой, когда в мире бизнеса появится достаточно много красивых и деловых женщин, – ответила она, надеясь, что ее голос звучит совершенно бесстрастно. Какое ей дело до того, находит ли Лайам ее привлекательной?
– Может быть, вы и правы, – согласился он. – Но, увы, боюсь, что мне не дождаться, пока все эти компетентные и красивые женщины доберутся до деловых вершин.
Лайам показал на довольно скромную вывеску в пятидесяти ярдах впереди.
– Мы идем туда, – сказал он. – Это место называется «Chez Jacques», «У Жака».
Ресторан был ярко освещен и оживленно гудел от голосов. Обстановка поражала нарочитой простотой – меню нацарапано на грифельной доске, скатерти отсутствовали, мебель в деревенском стиле была грубовата на вид. Но как только Эми вдохнула ароматы, доносящиеся с кухни, то сразу поняла, что кормят тут превосходно.
– Расскажите немного о себе, – попросил Лайам, когда официант принял заказ. – Я знаю, что вы приехали в Чикаго четыре года назад. Но откуда? Живы ли ваши родители? Где вы учились?
Эми ожидала от него подобных вопросов и заговорила, прямо глядя ему в глаза.
– Я выросла в маленьком городке в Миссури, – солгала она, – но когда закончила колледж, Чикаго показался мне более подходящим местом для успешной карьеры. Большой город и в то же время не слишком далеко от дома.
– А домашние не возражали против вашего отъезда? – Лайам проявил к ее рассказу живой интерес.
– Ну, пожалуй, родители не слишком волновались из-за моего отъезда. Я с ними вообще никогда не была особенно близка. Они очень консервативные люди, а я нет.
Ложь легко слетала с ее языка и звучала достаточно убедительно: за последние годы ей часто приходилось рассказывать о себе истории вроде этой. Вскоре она гладко и незаметно перевела разговор на другие рельсы. Этому искусству она тоже научилась в течение последних четырех лет.
– Ну, а вы, Лайам? Откуда вы родом? – поинтересовалась она.
В глазах его промелькнуло странное выражение – досада, боль, но он тут же овладел собой и улыбнулся с такой теплотой, что она поняла, что ей все это померещилось.
– Я родом из Нью-Йорка, – ответил он. – Настоящее дитя асфальта. Думаю, мне было пятнадцать или шестнадцать лет, когда я понял, что цветы не всегда растут в горшках, а листья не всегда покрыты толстым слоем уличной пыли.
– Мне выпало совершенно другое детство, – сказала она, на миг забыв про осторожность. – Лишь в колледже я узнала, что большинство людей не называют трехэтажные дома высотными!
Он искренне засмеялся, и Эми обнаружила, что ей нравится его теплый смех.
– Где же вы учились, Эми? Где вы сделали свое великое открытие насчет высотных домов?
Ей не хотелось упоминать какое-нибудь место, которое связало бы ее с южной частью Иллинойса. Любой ценой она должна избежать упоминания о городке Риверсайде. Ей пока везет, что он еще не вспомнил, кто она такая, но наверняка это рано или поздно произойдет, если она даст ему хоть малейший повод для подозрений. Возможно, даже сказанное ею только что находится уже слишком близко к правде. Жаль, ей надо было бы сразу же сказать, что она из Калифорнии.
Занервничав, Эми пригубила вина, постаравшись в этой паузе взять себя в руки.
– Я ездила каждый день в Сент-Луис, – на ходу сочиняла она. – Училась там в местном колледже. А вы?
Снова ее захлестнул мимолетный страх, когда его взгляд, казалось, пронзил ее насквозь. И снова простота и естественность его обращения почти мгновенно рассеяли возникшее между ними напряжение.
– Учебу я начал в Сити-колледже Нью-Йорка, – сказал Лайам. – К счастью, там практиковалось свободное посещение занятий, иначе, боюсь, я никогда бы не попал в академические стены. – Он усмехнулся. – Я не был, что называется, прилежным студентом, но два профессора, под руководством которых я написал несколько научных работ, уговорили меня сделать попытку. С их помощью я добился права на бесплатное обучение и смог закончить университет, а когда успешно сдал экзамен на магистра экономики управления, меня пригласили работать на федеральное правительство. Года три назад я основал собственную консультационную контору и работал в основном на частные фирмы, но порой выполнял и правительственные заказы.
20 
