очень нудно 
96 
Он погладил меня по спине, по волосам — как в жизни.
— Любовь бессмертна, Дэнни. Запомнила? Это значит — она навсегда. — Его руки напряглись. — Тебе пора возвращаться. Время пришло.
— Не хочу. Не надо. Пусть я умру, пусть останусь здесь.
Я почувствовала, как он покачал головой. Солнечное тепло накатывало на нас волнами. Воздух над полем под ясным шатром неба мерцал от зноя, и мне хотелось остаться здесь, а где я и что со мной — на это наплевать.
— Нет, детка, не получится. Иди, тебе пора. Всего наилучшего. Я буду тебя ждать.
На солнце набежала тень, и как только это случилось…
Ко мне мгновенно вернулось сознание. Моя рука стремительно метнулась вперед, погружаясь в податливую, уязвимую человеческую плоть. Этот прием удушения я освоила, выполняя один из контрактов на территории Пучкина. Придушив противника до полусмерти, я разжала пальцы, и он — Леандр! — отшатнулся назад с выкатившимися черными глазами. Изумруд в его щеке пламенел. Моя левая щека тоже горела, я ощущала, как под кожей перемещаются чернильные линии татуировки. Татуировка Леандра также пришла в движение. Мой изумруд испустил яркую зеленую искру.
Теперь до меня дошло, на кого был похож Леандр, и это понимание подействовало на меня, как удар под дых: я охнула и стала шарить вокруг себя в поисках меча.
Леандр поднял руки вверх. На скуле у него красовался уже сходивший синяк, и двигался он несколько скованно.
— Успокойся, Дэнни. Успокойся. Проклятье, да уймись ты!
Я жадно втянула воздух. Оглядела помещение — окон нет, одна дверь, кровать с пурпурным стеганым одеялом и бледно-розовыми смятыми простынями. У кровати ободранная сосновая тумбочка, на ней кувшин с водой. Леандр был без собственного оружия, но в руках осторожно, с опаской, держал мой меч. Он протянул его мне, когда я присела на кровать. Мне было больно дышать.
— Какого черта ты здесь делаешь? — прохрипела я.
Он пожал плечами, вручая мне меч.
— Ты в безопасности. Мы с Лукасом тебя подстраховали. Есть новости, которые тебе не помешает услышать.
Мое горло жгло, словно оно было ободрано до крови. В электрическом свете я увидела собственные руки, потянувшиеся за мечом, — тонкие, золотистые.
— Где я?
— В надежном месте. Слушай, Дэнни. Дай мне слово — пообещай, что выслушаешь меня до конца. Ради твоего же блага. Поклянись честью.
Его широкие темные глаза встретились с моими, и в их глубине я уловила едва заметные зеленые искорки. Они тут же исчезли. Может, почудилось?
«Честь? Осталась ли у меня какая-то честь?»
— Адский пес, — прохрипела я. — Что…
— Ты его убила. Я восстановил защиту. Мы уж думали, что потеряли тебя, но ты выкарабкалась.
Его лицо под шапкой темных волос было белым как мел, руки слегка дрожали.
Он боялся меня, и это окончательно разрушило сходство: Джейс никогда бы меня не испугался. Он мог злиться на мое упрямство, выходить из себя из-за постоянных шуточек и подначек, мог быть нежным в моменты моей слабости и убийственно хладнокровным под огнем — но Джейс никогда меня не боялся.
Мне вспомнился Рио. Он вполз в ванную, где я укрылась, закурил сигаретку и говорил со мной, когда мое тело уже претерпело начатую Джафримелем трансформацию. Для Джейса это не имело значения, он любил меня в любом виде, но было уже слишком поздно.
Я принадлежала Джафримелю. Восстановить человеческое начало было невозможно, но ничто не отменяло простого факта: как бы Джаф ни злил меня, какую бы ни причинял боль, только он по-настоящему меня знал, пусть и не умел со мной обращаться. Спорить с ним, злиться на него, бороться против него — даже это лучше, чем расслабляться с кем-то другим. К кому другому я могла потянуться в момент отчаяния? Да, он держал меня за шкирку у стенки в той проклятой подземке и заставлял страдать. Но мне и в голову не приходило обратиться к кому-то еще.
«Демон и его плотская жена становятся единым существом. Каждая пара представляет собой единое целое, одну личность».
Крик, рвавшийся наружу, ушел внутрь, в глубину моего естества, заполненную пульсирующей в такт сердцу горечью. Левое плечо налилось тяжестью, наруч потускнел и перестал леденить запястье. Я по-прежнему была одета в рваное окровавленное тряпье, хрустевшее при каждом моем движении. Когда я привстала с постели — матрас из пенистого материала издал характерный свистящий звук, — меня повело. Однако мне удалось устоять, я забрала у Леандра меч и взглянула ему в глаза.
96 
