Последние отзывы

  17  

– Нет. В самолете людей – как сельдей в бочке.

– Прекрасно. – Стефани скрестила руки на груди.

– Послушайте, мы скоро будем в Вашингтоне. И больше никогда не увидим друг друга.

– Слава Богу.

– Я не собираюсь спорить, Скарлетт. – Дэвид быстро взглянул на нее. – Честно говоря, не могу дождаться, когда освобожусь от вас.

– О, будьте откровенны, сэр, – холодно сказала Стефани. – Принимая во внимание, что вы весь день были воплощением благовоспитанности, небольшое откровение подействует на вас благотворно.

Дэвид заскрежетал зубами. В чем он провинился, за что на него навалилась эта невыносимая женщина? Она восхитительна! Это так. Может даже, сейчас восхитительнее, чем раньше. Ее глаза сверкают, щеки пылают, а от учащенного дыхания грудь так вздымается, что ни один мужчина не остался бы равнодушным. К тому же она неглупа и пытается противостоять ему, несмотря на кажущуюся хрупкость.

Но она невыносима. Стефани Уиллингхэм несдержанна, дерзка, своевольна. Вряд ли ей понравилось бы такое сравнение, но она напомнила ему дикую кобылку, которую он привел с высокогорного пастбища пару лет назад.

Это было очень красивое животное. Прекрасно сложенное, с мягкими шелковыми гривой и хвостом и повадками дикой кошки. Чего только не делали конюхи, чтобы приручить ее, но ничего не получалось. «Придется сломить ее сопротивление», – в конце концов заявил старший из них… но Дэвид не согласился. Он хотел, чтобы лошадь приняла седло и его самого не из страха, а по собственной воле.

И он принял вызов. Ласково разговаривал с лошадью, пытался кормить с руки, хотя она больно кусалась. Гладил ее шею в тех редких случаях, когда она позволяла делать это. И наконец, однажды ранним утром, вместо того чтобы встретить его диким взглядом и оскаленными зубами, кобылка медленно подошла к ограде, ткнулась бархатной мордой ему в плечо и задрожала от удовольствия при его прикосновении.

– Ну?

Он поднял глаза. Стефани с вызовом смотрела на него.

«Я смогу приручить тебя», – подумал он и почувствовал, как кровь горячей волной побежала по венам.

– Ну – что? – спросил он очень ласково.

Что-то в его голосе, в том, как его голубые глаза сверлили ее, заставило Стефани смешаться.

– Ничего, – сказала она.

– Да ладно, мисс Скарлетт, не идите на попятный. – Дэвид вкрадчиво улыбнулся. – Вы собирались сказать мне что-то, и я готов выслушать.

«Ничего не говори, – тихо прошептал Стефани ее внутренний голос. – Он хочет поймать тебя на крючок, и он опасен».

По ее коже побежали мурашки.

– Только то… – сказала она осторожно и очень осмотрительно, – только то, что вы самый заносчивый, плохо воспитанный, эгоистичный мужчина, которого я имела несчастье…

Она охнула, потому что он стиснул ее запястье.

– Это я-то?

Его голос был низким и хриплым. Стефани стало трудно дышать. Она вспомнила то время, когда еще была жива бабушка. Девочку отправили к ней как-то летом. Стефани было тогда то ли три, то ли четыре года, и она была слишком мала, чтобы понимать разницу между медом, который был в банке, и тем, что сочился из усыпанных пчелами сот под старым бабушкиным дубом.

– Не трогай, малышка! – закричала бабушка, но Стефани уже поднесла их ко рту. Этот момент навеки застыл в ее памяти: сладкий поцелуй меда, а потом неистовый болезненный укус пчелы.

Она подумала об этом сейчас, об ошеломляющей комбинации сладости и опасности.

Нет. Бояться нечего. Что может случиться здесь, в общественном месте? Все что угодно.

Глаза Дэвида горели огнем. От него исходила злость. «Нет, – подумала она, – это не злость. Это его мужское начало. Его восприятие ее не как недруга, а как женщины».

Самолет нес их в бархатную тьму. За окном вспыхнул зигзаг молнии. Где-то за ее спиной женщина вскрикнула от страха. Стефани знала, что ей тоже следует бояться грозы, однако единственным штормом, о котором она могла думать, был тот, который бушевал между Дэвидом и ею. Не сводя с нее глаз, он расстегнул свой ремень безопасности и придвинулся ближе.

– Вам нравится обманывать, Скарлетт? – Он провел большим пальцем по ее губам и почувствовал их жар. – Вот чем мы занимались весь день, разве не так? Обманывали друг друга. Больше никаких игр, Стефани, – сказал он грубо и поцеловал ее.

Она не произнесла ни звука, не отодвинулась ни на сантиметр. Одной рукой он запрокинул ее голову назад и попытался своими губами раскрыть ее губы.

  17