очень нудно 
52 
Да. О, да. Но Дэвид был так убежден в том, что нашел…
Что? Порядочную женщину? Стефани никогда не была такой. Непритязательную женщину? Никоим образом. Женщину, которая любит его? Ничего подобного. Она даже не уверяла его, что любит.
Все дело в том, что он просто не может забыть. Ее смех. Ее улыбку. Свет, вспыхивающий в ее глазах, когда она встает ему навстречу…
То, как она шептала его имя, когда они занимались любовью… То, как отвечала на его поцелуи. То, как уютно прижималась к нему во сне, положив голову ему на плечо и обняв рукой, словно не хотела отпускать…
– Проклятие! – прорычал он и пришпорил коня.
Он будет скакать до тех пор, пока от усталости уже не сможет думать ни о чем.
Такие скачки помогали.
Помогало и то, что он работал – каждый день, от рассвета до заката. Он знал, что его люди недоуменно переговаривались за его спиной. Даже старший конюх, хорошо его знавший, стал как-то странно поглядывать на него.
Никто не задавал никаких вопросов, потому что он был хозяином, но главное – потому что это не принято. На Западном побережье никто не лезет в душу другого человека. И это хорошо, говорил себе Дэвид.
И что его дернуло пойти на свадьбу Куперов?
Как угораздило сесть за стол номер семь? Почему он позволил Джеку уговорить себя поехать в Джорджию?
– Дэвид?
Он поднял глаза. Его старший конюх стоял перед ним, уперев руки в бока.
– Что? – рявкнул он.
– Тебе звонят. – Конюх хмыкнул. – Ты сейчас воткнешь лопату себе в ногу.
Дэвид выругался, отбросил лопату и отер пот с глаз.
– Последнее время я что-то не в духе, – сказал он.
Конюх поднял брови:
– Это заметно.
В доме было прохладно и тихо. Дэвид кивнул экономке и сделал знак рукой, что возьмет трубку в библиотеке. Закрыв за собой дверь, он снял трубку.
– Надеюсь, что ты с хорошими новостями, Джек.
Он услышал, как его партнер рассмеялся.
– Вот это приветствие, Дэвид. Откуда ты знаешь, что звоню я?
– Ни у кого другого не хватит ума искать меня здесь. – Дэвид присел на краешек стола. – В чем дело, Джек? Я говорил тебе, уезжая, что хочу отдохнуть пару недель.
– Я знаю, но… – Джек откашлялся. – Я подумал, тебе небезынтересно будет узнать… – Джек снова кашлянул. – Речь идет об Уиллингхэм.
У Дэвида упало сердце.
– Что такое? С ней что-нибудь случилось? Она…
– Нет, нет. Это не о ней. То есть не совсем о ней. Пришел рапорт…
– Какой рапорт?
– Тот, от Дэна Ноулэна. Ты просил проверить ее, помнишь?
Дэвид закрыл глаза.
– Да, – сказал он, потирая переносицу. – Помню. Слушай, сделай мне одолжение, Джек. Сожги его.
– Понимаешь, я уже собирался, Дэвид, но потом позвонил Дэн… Тебе может быть интересно то, что он выяснил.
– Нет. Возьми этот рапорт и…
– Я послал тебе его сегодня утром, Дэвид. С курьером.
Дэвид вздохнул.
– Нет проблем. Я разорву его, когда получу.
Но он не сделал этого.
Рапорт прибыл на следующий день рано утром. Дэвид принес его в библиотеку вместе с кофейником черного кофе. Откинувшись на стуле, он задрал ноги на стол и изучающе посмотрел на лежавший на столе конверт. Стандартный желтый конверт, ничем не отличающийся от тысячи других таких же…
Он страшился вскрывать его.
– Черт возьми, Чэмберс, не будь ничтожеством.
Быстрым движением он схватил конверт и оторвал край. Внутри оказалась тонкая белая папка. Вот она, перед ним. История жизни Стефани. Не так много страниц, как он предполагал, но главное не количество, а качество.
Он горько улыбнулся.
«Прочти, – сказал он себе, – и избавься от наваждения».
Он открыл папку…
Через час он все еще сидел, разложив перед собой на столе листочки рапорта.
– О, Стефани… – шептал он. – Стефани, любовь моя.
В середине дня Дэвид уже был в кабине самолета, летевшего чартерным рейсом в Уиллингхэм-Корнерс, штат Джорджия.
Стефани сидела на крылечке дома, в котором выросла, и чистила горох.
Был теплый ленивый день. Жирные пчелы кружили над розами, на нижней ветке магнолии распевала иволга. Чудесный июньский день… вернее, он был бы таким, если бы на душе у Стефани не было так скверно.
– Идиотка, – пробормотала она, очистила стручок и швырнула горох в миску, стоящую у нее на коленях.
Стефани была не просто злой, она была в ярости. Вот уже несколько недель злилась на себя.
Она напрасно теряла время, оплакивая потерю Дэвида, но наконец опомнилась. Какой в этом смысл? Нельзя потерять то, чего никогда не было. А Дэвид никогда не был ее «собственностью». Что она вообще нашла в нем? Лжец, мошенник и негодяй, как и все они.
52 
