очень нудно 
115 
— Хорошо. — Мира двинулась к двери, но на полпути остановилась. — В какой-то степени я имею право быть расстроенной, — сказала она. — Имею право на иррациональные выплески, как ранее сегодня, на оскорбленные чувства.
— А я имею право требовать от вас, чтобы вы были безупречной, потому что именно такой я вас вижу. Поэтому, когда вы ведете себя как обычный человек со своими слабостями и недостатками, как все мы, «простые смертные», это сбивает меня с толку.
— Все, что вы говорите, так несправедливо! И так трогательно. А знаете, на всем белом свете только Деннис и мои дети умеют доводить меня до белого каления так, как вы.
Ева сунула руки в карманы.
— Вроде бы это тоже должно звучать трогательно, но звучит как оплеуха.
Легкая улыбка осветила измученное лицо Миры.
— Это материнский фокус. Один из моих любимых. Спокойной ночи, Ева.
Ева стояла у стекла, глядя на двух женщин. Они без особого аппетита «клевали» жареного цыпленка с зеленым салатом, мелкими глоточками отпивали воду.
Они говорили мало и только о вещах совершенно невинных. Еда, погода, дом. Ева продолжала изучать их, но тут дверь открылась, и вошел Рорк.
— Можно ли приравнять разговор со своим клоном к разговору с самим собой? — спросила она.
— Один из многочисленных вопросов и саркастических замечаний, которые прозвучат, если все это когда-нибудь станет достоянием гласности. — Он подошел, встал у нее за спиной и положил руки ей на плечи. И безошибочно нашел место, где был сосредоточен самый болезненный узел нервного напряжения. — Расслабьтесь немного, лейтенант.
— Спать я не лягу. Дам им еще десять минут, а потом мы опять поменяем их местами.
— Насколько я понял, вы с Мирой помирились.
— Я не уверена, что мы помирились. Скорее перешли из состояния крайней озлобленности к обычному раздражению.
— Это уже прогресс. Вы с ней обсудили то, что сказала Рио? Она дала вам именно то, на что вы надеялись.
Ева вздохнула.
— Нет. Мне кажется, Мира была так раздражена, что до нее просто не дошло. — Она оглянулась через плечо, встретилась с ним взглядом. — Но ты-то ничего не упустил.
— Я на тебя не злюсь, что можно считать своего рода рекордом. Ты не хочешь их наказывать. Не хочешь, чтобы их обвинили и судили.
— Нет. Я не хочу, чтобы они были наказаны. Это не мне решать, но я бы этого не хотела. Посадить их в тюрьму было бы несправедливо. Они сидели в тюрьме всю свою жизнь. Этому надо положить конец.
Рорк наклонился и поцеловал ее в макушку.
— Им есть куда бежать. У них уже подготовлено укрытие. Дина об этом позаботилась. Пожалуй, я могла бы его найти рано или поздно.
— Да, если бы у тебя было время. — Теперь он начал гладить ее по волосам. — Ты этого хочешь?
— Нет. — Ева потянулась назад и взяла его за руку. — Когда мы их выпустим, я не хочу знать, где они. И тогда не придется об этом лгать. Мне надо вернуться к работе.
Рорк повернул ее лицом к себе и поцеловал.
— Дай мне знать, если я тебе понадоблюсь.
Ева допрашивала их. Вместе, поодиночке, одна, в паре с Пибоди. Она давала им побыть в одиночестве, потом нападала на них снова.
Она действовала по правилам, соблюдала все до последней буквы. Кто бы ни изучал потом запись допроса, придраться будет не к чему. Никто не скажет, что допрос не был тщательным или что он был некорректным.
Они так и не потребовали адвоката, даже когда она надела на них опознавательные браслеты. Глубоко за полночь, когда она отвезла их обратно в дом Айкона, они падали от усталости, но не утратили своей невозмутимости.
— Пибоди, дождись охраны, будь добра. А я пойду проинструктирую эту троицу.
Ева провела трех женщин в гостиную.
— Вам не разрешается покидать дом. Если вы попытаетесь это сделать, ваши браслеты подадут сигнал, вас задержат и в связи с нарушением доставят в изолятор Центрального полицейского управления. Поверьте, здесь вам будет удобнее.
— Долго нам здесь оставаться?
— До того времени, пока Департамент полиции Нью-Йорка или другое компетентное ведомство не освободит вас от этой меры пресечения. — Ева оглянулась, чтобы убедиться, что Пибоди их не слышит, и все-таки понизила голос: — Запись отключена. Скажите мне, где Дина. Если она опять кого-нибудь убьет, это никому не поможет. Я хочу, чтобы эксперименты прекратились, и я могу их остановить. Вы хотите, чтобы об этом стало известно, и я знаю, как это устроить.
— Ваши начальники, да и любые правительственные чиновники не захотят предавать это гласности.
115 
