очень нудно 
65 
Она решила, что так и напишет эту воду. Ничем не стесненный простор, только морские птицы на линии прибоя.
Она снова начнет писать, и жизнь заиграет под ее кистью. Хватит с нее слащавых портретиков в пастельных тонах! Она возьмет самые яркие, броские, дерзкие, вызывающие краски.
Скоро, скоро она опять начнет жить. Точно так же — ярко, дерзко, с вызовом. Это и есть свобода.
— Вот если бы мы могли жить здесь… Я была бы счастлива, если бы мы могли жить здесь. Мы могли бы жить здесь и быть сами собой.
— Может быть, когда-нибудь… Не здесь, но в другом месте, похожем на это. — Ее звали не Долорес, а Дина. Сейчас ее волосы были темно-рыжими, а глаза — зелеными. Она уже убивала и еще будет убивать, но ее совесть была чиста. — Когда все закончится, когда мы сделаем все, что можем сделать, этот дом придется продать. Но ведь есть и другие берега.
— Знаю. Просто мне грустно. — Она повернулась со свойственной ей сдержанной грацией и улыбнулась. — Нет смысла грустить. Мы свободны… Нет, еще нет, но мы ближе к свободе, чем когда-либо раньше.
Дина подошла и взяла за руки женщину, которую считала сестрой.
— Тебе страшно?
— Немного. Нет, я, конечно, рада, и все-таки мне немного грустно. Ничего не могу с собой поделать. У нас была любовь, Дина. Пусть извращенная с самого начала, но любовь была.
— Да. Я заглянула ему в глаза, когда убивала его, и в них была любовь. Больная, эгоистичная, нечестная, но все-таки любовь. Я не могла себе позволить об этом думать. — Она глубоко вздохнула. — Что ж, они сами меня этому научили: отключать чувства и просто делать свою работу. Но потом… — Она закрыла глаза. — Мне нужен покой, Авриль. Покой, тишина, долгие дни, полные тишины и покоя. Так много времени прошло… Знаешь, о чем я мечтаю?
Она сжала пальцы Дины.
— Расскажи мне.
— Маленький домик, скорее коттедж. Сад. Цветы и деревья, пение птиц. Большой глупый пес. И мужчина, который любил бы меня. Спокойные долгие дни, полные любви. И чтобы не нужно было прятаться, чтобы не было войны и смерти.
— У тебя все это будет.
Но, оглядываясь назад, на прожитые годы, Дина видела только одно: не было в ее жизни дня, когда ей не приходилось скрываться и смотреть в глаза смерти.
— Я сделала тебя убийцей.
— Нет! Нет! — Авриль наклонилась к ней и поцеловала в щеку. — Ты подарила мне свободу. — Она вернулась к стеклянной стене. — Я снова начну писать картины. Это будет настоящая живопись. Мне станет лучше. Я успокою детей. Они растеряны, бедняжки. Мы увезем их подальше от всего этого, как только сможем. Увезем их из страны хотя бы на время. Куда-нибудь, где они могли бы вырасти свободными. Мы никогда не знали свободы, так пусть хоть они узнают.
— Полиция. Они еще вернутся. Опять будут задавать вопросы.
— Ничего страшного. Мы знаем, что нам делать, что говорить. Это нетрудно, потому что почти все — правда. Эта лейтенант Даллас… Уилфрид оценил бы ее ум. Решительный, прямой и удивительно гибкий. Мы бы с ней подружились… если бы только могли.
— С ней надо быть очень осторожной.
— Да. Очень. Как это было глупо со стороны Уилфрида, как неосмотрительно — держать личные записи у себя дома! Если бы Уилл знал… Бедный Уилл! И все-таки, мне кажется, это хорошо, что она знает о проекте. Или хотя бы подозревает. Мы могли бы подождать: может, она сама все узнает? Может, она положит этому конец и нам ничего делать не придется?
— Мы не можем так рисковать. Мы слишком далеко зашли.
— Да, наверное, ты права, мы не можем. Мне будет тебя не хватать, — сказала Авриль. — Мне хочется, чтобы ты осталась. Мне будет одиноко.
— Но ты же не одна! — Дина подошла к ней и обняла ее. — Мы будем разговаривать каждый день. И скоро все закончится. Уже недолго осталось.
Авриль кивнула.
— Как это ужасно — желать кому-то смерти, да поскорее, правда? Ведь в каком-то жутком смысле она одна из нас.
— Не думаю, что она когда-либо была одной из нас, но если и была, то теперь уже нет. — Дина немного отстранилась и расцеловала сестру в обе щеки. — Будь сильной.
— А ты береги себя.
Она наблюдала, как Дина надевает мягкую шляпу с опущенными полями, скрывающую волосы, темные очки, скрывающие глаза, и перебрасывает ремень сумки через плечо.
Дина выскользнула из дома через стеклянную дверь, быстро пробежала по террасе и спустилась по ступеням на песок. Вскоре она скрылась из виду. Она стала просто женщиной, гуляющей по пляжу. Никто не узнает, кто она такая и откуда пришла. И что она сделала.
65 
