с удовольствием перечитала 
108 
– А Малыш как же?
– Я не стану бороться в грязи за мужика, это для меня как-то вшиво. Но город не уступлю, даже Малыш не заставит. Да, Серега, вели-ка всем пацанам, чтобы были предельно осторожны и внимательны – нас сейчас менты трясти начнут, к бабке не ходи. И каждый, кого заметут хоть на мелочи, подставит меня.
– Я понял, сам проконтролирую. А мне сдается, что эта ушлая мартышка могла сама ту аварию организовать. А что? Наняла каскадера, тот разложил все, как надо, а свалили на тебя.
– Не срастается, – отвергла Марина, покачав головой. – Егор очень осторожен в выборе водителей, Вовка с ним еще до меня был, лет шесть, наверное.
– А я бы проверил.
– Опять?!
– Да не лезу я, просто не пойму, чего ты упираешься. Докажи, что эта крыса тебя подставила, и Малыш на брюхе приползет, сапоги твои облизывать будет, – уговаривал Розан.
– Мне это не нужно, – отрезала она жестко. – Я ничего не стану доказывать. Ему сорок два года, пусть живет, как хочет.
– О себе подумай, – посоветовал Розан. – На тебе лица нет, ты переживаешь, я-то вижу. Не узнаю тебя, Коваль, ей-богу – дай сдачи, ведь ты это умеешь, как никто!
– Чтобы дать сдачи, нужно хотеть. А я не хочу!
Розан плюнул и ушел к себе, взбешенный ее упрямством, а Марина рухнула спать.
Назавтра офис Коваль перевернули менты, устроив там обыск и допросив всех сотрудников поголовно. Она сама приехала как раз к финалу, когда все было вверх дном, а зареванная секретарша Ольга давала какие-то показания. Марина со входа заорала на командующего всем этим беспределом полковника Гордеенко, назначенного вместо погибшего Корнеева:
– Что за произвол, Гордеенко?! По какому поводу шмон? Где санкция?
– Борзометр выключи, Коваль, а то закрою на пятнадцать суток, – пообещал он. – Вот санкция.
– И что на этот раз? – поинтересовалась Марина, с интересом разглядывая протянутый документ.
– Говорят, твои люди организовали покушение на Малышева.
– Говорят?! Это что – повод для обыска?! И потом, если бы я реально этого захотела, то Малышев был бы уже на небесах – я не мелочусь в таких вопросах, ты знаешь это не хуже моего! – В ней все кипело от злости. – А хочешь, я скажу, кто науськал тебя и денег отвалил за этот бардак? – глядя ему прямо в глаза, вдруг совсем тихо спросила Коваль, затягиваясь сигаретой.
Гордеенко поморщился:
– Не смотри так!
– Плохо спать будешь? – зловеще бросила Марина, не отрывая взгляда от его лица. В последнее время она приобрела привычку смотреть прямо в глаза собеседника исподлобья и не мигая. Это не многие выдерживали. – Так сказать?
– Прекрати! – взмолился враз взмокший мент. – Ну, правда, взгляд у тебя, как у кобры, аж мороз по коже!
Коваль усмехнулась и спросила, уже не глядя на Гордеенко:
– И что же, у тебя есть заявление Малышева о покушении?
– Нет… – растерялся он.
– Тогда как ты получил санкцию прокурора, в таком случае, а? Нет заявления потерпевшего, следовательно, дела тоже никакого нет. А обыск у меня в офисе, значит, есть. Где же законность, которую вы так свято оберегаете от таких, как я, господин полковник? Ведь теперь я могу раздуть из этого такой скандал, что у тебя земля под ногами гореть будет, Гордеенко! Твой предшественник поумнее был, не подставлялся так глупо за три копейки.
– Ладно, хватит! Мы закончили, протокол подпиши – и свободна.
Марина захохотала, глядя, как заторопился полковник унести ноги из ее владений:
– Нет, дорогой, ничего подписывать я не стану до тех пор, пока не увижу собственноручно написанного заявления от Малышева! А тебя сгною, так и знай, прямо сейчас и начну, чего откладывать!
И, сев прямо на стол, набрала на мобильный прокурору:
– Георгий Георгиевич? День добрый, это Коваль. Как ваше здоровье, приболели? Да просто у меня здесь Гордеенко с санкцией на обыск, подписанной Климовым, замом вашим, вот я и решила, что вы больны. Ой, рада слышать, что все в порядке! Елене Андреевне большущий привет. Да, здесь еще, секунду, – она протянула трубку побледневшему полковнику.
Неизвестно, что там ему сказал прокурор, но точно не премию пообещал – лицо Гордеенко стало сначала красным, потом снова белым. Когда же он положил трубку, на него было жалко смотреть.
– Ну, что, Гордеенко, убедился, что я слов на ветер не бросаю? – сочувственно спросила Коваль. – Учись, твой предшественник, если уж хотел меня прижать, то всегда находил что-то убойное, чтоб наверняка и без косяков. А теперь живо забрал свою кодлу и на счет «три» отсюда убрался!
108 
