21 
– Все нормально, Череп. Просто мне пора ехать. Где Мастиф, хочу попрощаться?
– Я провожу, он в бильярдной.
Они спустились в подвал, где Мастиф катал шары.
– Составьте компанию, Марина! – пригласил он. – Череп, кий Марине Викторовне!
Череп повиновался. Коваль любила под настроение сыграть партию-другую и сейчас тоже не отказала себе в удовольствии. Мастиф хитро поглядывал в ее сторону.
– Что, Оскар Борисович? – устав от этих взглядов, поинтересовалась Марина.
– Удивляюсь вам. Железная женщина! Разве вам совсем не жаль его? Ведь, как не крути, а вы были близки с ним долгое время.
Она пожала плечами, обошла стол, ища место для удара:
– Ну и что? Почему я должна его жалеть?
– А он просто бредит вами…
– Это его проблема. Он бредил мной почти девять лет, и три из них творил такое, что даже вашим амбалам не пришло бы в голову. Вы по-прежнему считаете, что мне должно быть его жаль? – холодно спросила Марина, отправляя шар в лузу.
Мастиф расхохотался, подняв руки:
– Сдаюсь! Ольга была права – вы легко перешагиваете через то, что стало вам ненужным, даже не оглядываясь. Но, возможно, вы в этом правы.
Они закончили партию. Коваль с блеском ее выиграла, впрочем, как всегда. Мастиф по-отечески обнял ее, проводил до машины.
– Обращайтесь, если что, Марина, безо всякого стеснения, я всегда помогу.
– Спасибо, Оскар Борисович.
Она села за руль и рванула с места так, что Череп догнал умчавшуюся достаточно далеко машину только минут через пять, недовольно посигналив. Он проводил ее до дома, подождал, пока въедет в подземный гараж, и отбыл. Марина поставила джип и поднялась в квартиру.
Федор был дома. Ну где ж еще ему быть в два часа ночи-то! Лежал в спальне, закинув за голову руки, и смотрел телевизор. Коваль вошла босиком, скинув промокшие туфли в коридоре, остановилась в дверях.
– Привет…
Он повернул голову:
– Где ты была?
– О, это длинная история! Расскажу – не поверишь.
– Не поверю, – спокойно подтвердил он.
– Федь, не надо, а? Что за разборки?
– Ты что, пьяная за руль уселась? – спросил он, садясь на кровати по-турецки. – Ты когда-нибудь думаешь, что творишь?
– Ой, прекрати! Я нормально вожу машину, пятьдесят граммов коньяка вряд ли подорвали мое умение.
– Ну конечно! Как же я забыл, что твоя фамилия Шумахер?! – усмехнулся Федор.
Он смотрел на нее пристально, но без раздражения. И Марина вдруг поймала себя на том, что ей до одури захотелось заняться с Федором любовью, даже заныло что-то внутри. Она выключила свет, стала снимать одежду, оставшись в белье и чулках. Мотнула головой, распуская волосы, и опустилась на постель.
– Сними остальное! – велела обалдевшему Волошину, и он подчинился, расстегивая кнопки.
От прикосновений его пальцев она застонала. Не в силах сдерживаться больше, сдернула кимоно, в котором он ходил дома, и спустилась вниз по бедрам, проводя языком. Федор выгнулся ей навстречу, опираясь на руки. Коваль хорошо знала, как доставить удовольствие мужчине – это признавали все, кто хоть раз оказывался с ней в постели. Рука Федора легла на ее затылок, слегка прижав голову, и Марина не останавливалась до тех пор, пока он сам не вывернулся и не посадил ее на себя. Она обвила его ногами, прижалась грудью к губам, чувствуя, как его язык прикасается к ней. Федор целовал ее тело, словно не замечая шрамов, рубцов, ожогов. Он любил это тело так, словно оно по-прежнему было безупречным, таким, как досталось ему в первый раз. Наконец, обессилевший совершенно, выпустил ее из своих рук и прохрипел:
– Я умру на тебе, это точно…
– Или я – под тобой, – откликнулась она, не в силах даже пошевелиться.
– Ты, конечно, очень хитро все обставила. Я понял уже твою манеру уходить от неприятных разговоров, подставляя мне свое шикарное тело, от которого я не в силах отказаться, – сказал он минут через десять, когда Марина уже задремала. – Но я все равно хочу знать, где ты была.
– Федя, а до завтра это не подождет? – попробовала отвертеться Коваль, но не тут-то было.
– Нет, давай сейчас.
Она со стоном села, натянув простынь на грудь. Что же за наказание, вот дотошный разведчик – подай сюда всю информацию немедленно, и никак не улизнешь!
– Сигареты неси тогда, они в сумке.
Закурив, она честно выложила все о своем визите к Мастифу.
– А самое забавное то, кем он заменил меня, – подытожила Коваль, глядя на тлеющую сигарету в тонких пальцах. – Нисевичем моим!
21 
