очень нудно 
42 
Вместо крика раздался хрип, со свистом из легких вырвался последний выдох. Сианг затащил тело за дом и свалил в сточную канаву. Затем юркнул в открытое окошко квартиры Шантель.
Она спала. Он мгновенно пробудил ее ото сна, закрыв ей рот рукой.
– Ты! – промычала она сквозь кляп из пальцев. – Чтоб тебя! Я из-за тебя попала в историю!
– Что ты сказала в полиции?
– Пошел прочь!
– Что ты им сказала?
Она откинула его руку в сторону.
– Ничего я им не говорила!
– Врешь!
– Думаешь, я идиотка, чтоб говорить им, что у меня друзья в ЦРУ есть?
Он отпустил ее. Она села на кровати, задев его руку шелковистой грудью. Старая потаскуха по-прежнему спала без одежды, с внезапным приливом похоти подумал он. Она встала и накинула халат.
– Не включай свет, – сказал он.
– Снаружи мужик сидел, полицейский, что ты с ним сделал?
– Оприходовал его.
– А тело?
– В канаве, позади дома.
– Прелестно, Сианг, просто прелестно! Теперь они и это на меня спихнут.
Она чиркнула спичкой, зажгла сигарету. Пламя спички на миг осветило ее лицо и черные спутанные волосы. В полутьме она казалась по-прежнему молодой, сочной и соблазнительной.
Спичка погасла.
– Что там было, в полицейском участке?
Она длинно выдохнула. Дым из легких наполнил комнату.
– Они спрашивали про брата. Сказали, что он мертв, это правда?
– Что им известно обо мне?
– Уин действительно мертв?
Сианг сделал паузу.
– Ничего нельзя было сделать.
Она затряслась в смехе, сначала спокойно, потом сорвавшись на безумный хохот.
– Это она сделала, да? Эта американская сучка? Тебе уже даже тетку убрать не по зубам. Да, Сианг… сдаешь ты, как я погляжу.
Ему захотелось ударить ее, но он удержался. Шантель была права – похоже, он действительно сдал.
Она заходила по комнате, двигаясь плавно, как кошка в темноте.
– Полиция рыщет, ох рыщет. И я там видела еще людей, каких-то из партии, по-моему, им тоже есть дело до нас. Во что ты меня втянул, Сианг, а?
Он пожал плечами.
– Дай сигарету мне.
В ярости она накинулась на него:
– Свои купи! Думаешь, у меня есть деньги на тебя?
– Ты получишь деньги. Получишь все, что захочешь.
– Откуда ты знаешь, сколько мне нужно?
– Мне по-прежнему нужен пистолет. Ты обещала достать. И обоймы к нему, штук двадцать как минимум.
Она с презрением выпустила струю дыма.
– Патроны сейчас днем с огнем не достать.
– Я не могу больше ждать, дело должно быть…
Они оба застыли, когда проскрипела входная дверь.
«Полиция», – мелькнуло у Сианга, и он схватился за нож.
– Как вы правы, мистер Сианг, – произнес голос из темноты, – дело должно быть сделано. Но немного погодя.
Незваный гость лениво прошествовал по комнате, зажег спичку и без спешки запалил керосинку на столе. Глаза Шантель были широко раскрыты от ужаса.
– Это ты… – прошептала она, – ты вернулся…
Гость улыбнулся. Он положил на стол пистолет и коробку патронов 38-го калибра.
Затем, взглянув на Сианга, произнес:
– Планы несколько изменились.
Глава 7
Она летела. Летела высоко-высоко, над облаками, там, где небо было таким чистым и холодным, что казалось, ее самолет плывет по морю из кристаллов. Она слышала, как свистел воздух, рассекаемый крыльями, словно шелк под лезвием ножа. Кто-то сказал:
– Выше, крошка! Выше забирайся, если хочешь достать до звезд.
Она обернулась. В кресле второго пилота сидел ее отец в ртутных кольцах сигаретного дыма. Он был таким, каким она его запомнила: фуражка, лихо сдвинутая набок, в глазах огонек. Таким она любила отца. Того – самого большого, самого красивого папку на свете.
Она сказала:
– Но я не хочу лететь выше.
– Хочешь! Ведь ты же летишь к самым звездам!
– Я боюсь, папочка, не заставляй меня…
Но штурвал был уже у него в руках, и самолет устремлялся все выше и выше, в голубой купол небосвода. А он все повторял:
– В этом и есть вся соль. Так точно, малышка, в этом вся соль.
Тут голос его изменился. В кресле уже сидел не ее отец. Теперь уже Гай Барнард мчал машину в голубую бездну.
– Мы полетим к самым звездам!
И опять в кресле отец, счастливый, он сжимает в руках штурвал. Она попробовала сама остановить набор высоты, но штурвал отломился. Небо перевернулось. Выровнялось. Она посмотрела на соседнее кресло, там сидел Гай, он смеялся. Они взлетели еще выше. Хохот отца…
– Кто ты? – прокричала она.
42 
