с удовольствием перечитала 
29 
– Да, издержки имеются. История того же Довлатова…
– Ладно вам, Валера, наши бы еще и оштрафовали за ложный сигнал. Или, как минимум, обматерили. Я так довольна была, что никакому насилию в этой, простите, Валера, жопе мира не подверглась, что на следующий день купила у ни… нестрашного афроамериканца, по морде – ворюге записного, полкило солнцезащитных очков, чуть ли не на развес. На Бетери-Парк.
– О да! Они там любят втюхивать краденое и поддельное туристам.
– Так я и есть турист, самый что ни на есть! – улыбнулась Сонечка.
С улицы посигналили, и через минуту во двор вошел своей легкой кошачьей походкой великолепный Джош.
– Доброе утро, Америка! – поприветствовал его Валерий.
– Сонья, поехали! – сказал Джош. – Нас сегодня ждут в больнице для заключенных и в центре поддержки живущих с ВИЧ. Я надеюсь, ты не завтракала, потому что в больнице сегодня пара дней рождения и по этому поводу праздничный обед, на котором мы почетные гости. В центре, как понимаешь, тоже надо будет преломить кусок хлеба, чтобы никого не обидеть, а вечером мы с Майклом приглашаем тебя к себе. Он хочет прочитать тебе свой труд о русских прилагательных и согласовании времен в каком-то Онегине, не знаю такого автора. Но все не так страшно, – лукаво заблестели его глаза, – потому что я раздобыл бутылку запрещенного абсента и собираюсь приготовить правильный салат «цезарь», названный так в честь того, кто придумал кесарево сечение и рыбу, как это, Валера, у вас называется?
– Фиш.
– О боже!!! – застонала Соня.
Соня заходит в кабинет начмеда и смотрит, как доктор медицинских наук, Светлана Петровна ртом надевает презервативы на банан.
– Что вы делаете, Светлана Петровна?
– Онли протект орал секс! – грозно выкрикивает в нее начмед. – И, кстати, Софья Николавна, почему ВИЧ-позитивные беременные в нашей клинике не получают последнюю версию превентивного протокола и куда, позвольте вас спросить, подевался наш портативный препарат ультразвуковой диагностики последнего поколения?!
Соня не успевает ответить.
В дверь вежливо, но настойчиво стучат.
– Сонечка, не желаете составить мне компанию? Я сгораю от любопытства! Вы были внутри правительственного здания штата Массачусетс, в котором я ни разу за пятнадцать лет жизни в Бостоне не побывал. А теперь вот еще и в больнице для заключенных. Соня, на что она похожа?
– На загородный гольф-клуб, – бурчит Сонечка. И тут же громко: – Там к обеду подавали очень вкусный фруктовый пирог. Похожий на настоящий. Готовил один из заключенных. Здоровенный такой добродушный ниггер. Сказал, что я могу его так называть! Правда, я понятия не имею, чем он таким болеет, и даже думать не хочу, что он такое совершил. Он отличный повар, этого для меня более чем достаточно, Валера! Сейчас спущусь.
Сонечка потягивается и говорит тетрадкам:
– Доброе утро, голубоглазый льняной юноша, Давид Абрамóвич! Смотри там аккуратнее в Ирландии! Ноу это самое…. Не растолстей. Нет, ну в самом деле, отчего ты такой худющий, если с детства сидишь на этих булочках? Хотя ты, бедняга, разбавляешь их русскими классиками. Правильно. Единство и борьба противоположностей называется. Хорошая штука.
Больное сердце
«Спасибо товарищу Р. Брэдбери за наше счастливое детство».
Павел проснулся бодрым ровно в шесть безо всякого будильника. Выполнил получасовой комплекс специально разработанных физических упражнений. Тщательнейшим образом почистил идеально ровные белоснежные зубы специальным природным составом (измельченная древесная кора, активированный уголь, пищевая сода, поташ). Затем принял душ, энергично растирая свою гладкую, чистую, не по возрасту упругую кожу натуральным мочалом, смоченным в отваре мыльного корня. Растер себя докрасна грубым льняным полотенцем. Расчесал блестящие густые волосы без единого проблеска седины черепаховым гребнем. Вернувшись в спальню, выходящую окнами на восток в соответствии с последними требованиями натуральной архитектуры, раскрыл шкаф из ротанга. Надел свободную домашнюю рубаху из натурального шелка, уютные кашемировые шаровары, тапочки тончайшего плетения из высушенной на нежном осеннем солнце осоки, выросшей на естественном болоте, и по отшлифованным вручную лиственничным полам отправился на кухню. Завтрак его был изысканно прост: стакан теплой родниковой воды с биологическим лимоном, ягоды душистой лесной земляники со сливками из молока от коров, питающихся только утренними и вечерними росными травами предгорий, и хрустящий зерновой хлебец. После чего отправился на работу. Легко преодолев двадцать ступеней лестницы, ведущей из кухни в кабинет, Павел Алексеевич открыл окно, немного посмотрел в лазурное небо, затем подошел к массивному дубовому столу и мягким касанием оживил монитор.
29 
